Лучшая половина. О генетическом превосходстве женщин

Исследование поведения наших родственников-приматов, а именно диких капуцинов-трихроматов, демонстрирует, что те находят и съедают фрукты гораздо быстрее, чем дальтоники. Наблюдения же за содержащимися в неволе макаками-резусами показали, что самки-трихроматы находят плоды быстрее, чем их соплеменники-дальтоники.

Если вы дальтоник, вам скорее всего сложнее заметить, что плод уже созрел и пригоден для еды. На случай вашей ошибки у растения есть умный и зачастую довольно-таки токсичный способ научить вас отличать спелые плоды – и это вкус! Если вы когда-нибудь надкусывали незрелый банан, то вы точно понимаете, что я имею в виду.

Обычно мы не ассоциируем Японию с яблоками. Также мы не склонны связывать с этими фруктами формирование человеческого мозга и поддержание его в хорошем состоянии. Я размышлял о сходстве между неврологическим развитием и обрезкой яблонь в Японии на протяжении многих лет, пока занимался исследованиями в области нейрогенетики и ботаники. В природе мы часто видим примеры одних и тех же процессов, происходящих на макро– и микроуровнях, и я рассматриваю трудоемкий японский метод выращивания яблок и человеческий мозг именно под этим углом.

Как раз из-за урожая яблок я и оказался в префектуре Аомори в разгар жаркого октября. Аомори, расположенная чуть южнее острова Хоккайдо, славится своими яблоками на весь мир. Но лишь малая доля от едва ли не миллиона тонн фруктов, производимых там каждый год, покидает Японию.

Сорвать свое первое яблоко мне удалось, лишь вытянувшись во весь рост, – так высоко висело оно на громадном, с густой листвой дереве. Я отправился в Японию ради сбора образцов тканей для исследовательского проекта, целью которого было узнать генетические секреты конкретного сорта яблок. Кроме того, меня интересовали требующая серьезных затрат обрезка деревьев и ее влияние на поведение генов яблони. Это было идеальное время для сбора находившихся на пике своей зрелости и одних из самых вкусных яблок в мире. И разумеется, я не мог справиться с соблазном и откусывал по кусочку от некоторых предметов моего исследования.

Эти красные и сочные яблоки сорта «секай ити» были, безусловно, самыми большими из тех, что я когда-либо видел. Их размер обычно соответствует весу, и яблоки, сорванные в тот день, не были исключением. Отдельные плоды весили почти килограмм (для сравнения: среднее яблоко сорта «ред делишес», которое можно обнаружить на школьных обеденных подносах по всей территории Соединенных Штатов, весит всего сто пятьдесят граммов). Но размер этих яблок обусловлен не только генетикой – на то, чтобы каждое яблоко «секай ити» стало таким массивным, тратится масса человеческих усилий.

В тот день рядом со мной был Наоки Ямадзаки – фермер-яблоневод во втором поколении, надевший в мою честь синюю джинсовую рубашку и такой же комбинезон. Его семья годами обрабатывала этот участок земли и ухаживала за деревьями.

Ямадзаки рос, изо дня в день поглощая яблоко за яблоком, и потому сказал мне, что верит, будто буквально сделан из них. Я спросил, что ему больше всего нравится на его ферме. Широко раскинув руки, он произнес: «Мои дети», явно имея в виду гигантские красные яблоки, свисавшие с окружавших нас деревьев. Тогда я поинтересовался, что для него как для фермера самое сложное. «Отпускать их», – ответил он.

В ходе моих исследований, разыскивая все новые производимые растениями и животными биологические соединения, которые можно использовать в качестве лекарственных средств для человека, я много путешествовал и общался с немалым числом фермеров. И всех их объединяла любовь к плодам своего труда. Причем совершенно неважно, что именно эти люди производят или выращивают: ухаживают ли в китайской провинции Фуцзянь за многолетними древовидными кустами ради получения чая улун или разводят улиток на Аландских островах у западного побережья Финляндии – чувства у всех одни и те же.

Как я убедился, посетив Аомори, обрезка яблонь в Японии – один из наиболее трудоемких методов ведения сельского хозяйства, прекрасно иллюстрирующий столь важный для фермеров цикл жизни и смерти. Ямадзаки рассказал мне, что существует поверье, будто называться настоящим яблоневым фермером можно только после обрезки тысячи яблонь. Когда же я спросил его, сколько деревьев обрезал он на своем веку, Ямадзаки ответил: «Не то чтобы очень много».

За японским процессом изъятия плодов я наблюдал, можно сказать, с болью, потому что мне, человеку, обожающему яблоки, выбрасывание фруктов, не достигших зрелости, представлялось настоящим кощунством. Но эта кажущаяся расточительность, хотите верьте, хотите нет, изменила мои собственные представления о неврологических процессах в мозгу. Теперь я понимаю, что обрезка – это важнейший компонент выращивания как огромных вкусных яблок, так и здорового человеческого мозга.