Лучшая в мире повесть о первой любви

– Ты чего? – то ли удивлённо, то ли испуганно, он ко мне наклоняется.

В голове проносятся бегущей строкой слова, услышанные утром.

«Гадить только умеешь, ей-богу, каждым словечком своим гадишь…»

– Глаза мои, – всё ещё смеясь, выдаю я, – это уродство моей души.

И тут уже смеяться начинает он. Так искренне и так радостно, что я невольно засматриваюсь на него.

– Всем бы такое уродство, – в конце концов отсмеявшись, заключает он.

– Каждому своё, – развожу руки, – не всем же должно так везти.

Он улыбается в который раз за эти несколько минут – и я вдруг понимаю, что эта улыбка что-то будит во мне живое.

– Это справедливо? – спрашивает, уставившись на меня.

– Нет, – отвечаю, пожимая плечами.

– Тогда, – говорит, чуть подумав, – поделись со мной своим везением. Пять минут, не больше.

Я сначала думаю, что он намекает на пересадку глаз – странная мысль, конечно, но мне она кажется вполне себе такой естественной, будто иных вообще в этой ситуации быть не может. А потом до меня доходит, что он имеет в виду. Я, конечно, хочу просто молча развернуться и уйти.

– Провожай, – вместо этого говорю я.

И мы идём. Вдвоём. От мусорных баков до моего дома действительно не больше пяти минут – и за это время ни я, ни он, не произносим ни слова. Молча таращимся друг на друга как не знаю кто. Только у самого подъезда я останавливаюсь перед ним, говорю:

– Дальше сама.

– Дорогу к звёздам ни с кем не делят?

И, сказав это, он улыбается. И я вдруг понимаю, что эта улыбка будит во мне дикое желание убить Ангела, повесить его на стену и смотреть на его вечную улыбку каждый день.

***

Дома меня ждёт сестра – уставшая, засыпающая, но как всегда с искренней, по-настоящему солнечной улыбкой.

Моя сестра, на самом деле – самая красивая девушка из всех живущих на белом свете. Это я знаю наверняка. У неё волосы цвета пшеницы и самые добрые в мире глаза. Моя сестра – самая лучшая из всех, кого я знаю и не знаю, я уверена.

И самым прекрасным своим творениям природа, конечно, даёт испытания сильнее, чем самым жалким.

Моя сестра лежит на диване, обнимая большую подушку – и я, видя её, улыбаюсь краешками губ. Быстро умываюсь, натягиваю на себя пижаму, расстилаю на полу свой матрас и, выключив свет, ложусь.

– Почему все люди такие глупые? – спрашиваю, зевая.

– Потому что иначе было бы неинтересно, – сказав это, сестра переворачивается на другой бок.

4.

На следующий день сестра возвращается с работы весёлая. Познакомилась с кем-то крайне очаровательным, по её словам.

– Он такой милый, – говорит она, улыбаясь во весь рот. И я ни на секунду не сомневаюсь в том, что всё сказанное ею – чистая правда. Она рассказывает о нём долго. Выясняется, что он директор какой-то крупной фирмы, что он старше моей сестры на семь лет, что он любит искусство и что у него есть жена и трое детей. Конечно, сестру это почти не волнует – в её случае такие вещи должны волновать в последнюю очередь. И я, как ни странно, не осуждаю её.

– Человеку считанных секунд хватает, чтоб влюбиться, – мечтательно произносит моя сестра.

– Очень здорово, – говорю ей, и как никогда искренне звучит мой голос. Сестра улыбается и я вместе с ней.

Она счастливая, светлая и очень весёлая – на щеках пляшет цвет жизни. Давно её такой не видела.

В этот день она засыпает быстро, не ворочаясь и не просыпаясь от боли, и мне не приходится даже ходить на кухню за водой и лекарствами. И когда её дыхание становится медленнее и глубже, я встаю с места и иду туда, куда привыкла ходить в середине каждого месяца.

Я люблю ходить по крышам – да, этого у меня не отнять. Я люблю путешествовать по чердакам, захламлённым и пыльным, люблю искать лазейки, чтобы пробраться на закрытые крыши – и, что самое интересное, я всегда их нахожу.

На крышу дома, в котором живём мы с сестрой, попасть несложно – дверь туда никогда не запирается. Про протоптанной мною же дорожке, минуя притаившихся у стен призраков, я поднимаюсь, громко топая босыми, к звёздам. Держа в руках, как обычно, банку из-под варенья.

Это уже стало каким-то ритуалом, обычаем: раз в месяц я поднимаюсь на крышу, сажусь на парапет и кладу банку рядом с собой, предварительно открутив крышку. Чёрт его знает, чего я постоянно жду – но в этом ожидании кроется такое великое волшебство, что само время замирает, путаясь длинными многочисленными лапками в ветках деревьев.

Пятый этаж – это вовсе недостаточно высоко даже для маленького солнца. Но я, конечно же, искренне верю, что звёзды не всегда переживают по поводу высоты.

И, наверное, я очень везучая – ибо то, что происходит со мной этим вечером, никак иначе нельзя объяснить

В мою банку из-под варенья влетает маленькое, ярко-жёлтое солнце – с оранжевым нимбом свечения, кипящее и бурлящее, горячее настолько, что банка нагревается за доли секунды. Я улыбаюсь, понимая, что мне даже необязательно закручивать крышку – маленькая звезда даже не собирается улетать.

В мою банку из-под варенья влетело солнце – и я понимаю, что время пришло.

5.