Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

— Охотница. — Шон припарковался в полуденной тени от солнечных батарей на крыше. — Удивлен, что ты не хочешь, чтобы я арестовал ее.

— Зачем? — Тахира открыла глаза. — Ее мир мертв, так же как и мой. Охотиться не на кого, дикого мяса больше нет. По крайней мере такого, каким она зарабатывала на жизнь.

— Она может вернуться, браконьерствовать.

— Не станет.

— Ты так уверена?

— Да.

Шон вздохнул:

— Значит, ты добилась справедливости. Львы убили мужчину, как и ту девочку. И теперь ты хочешь, чтобы я закрыл на это глаза. Ты думаешь, так все закончится?

Горечь в его голосе удивила ее.

— Ну, разумеется, ничего не закончится. — Она открыла глаза и спокойно посмотрела ему в лицо. — Не он заправлял операцией. Этот парень был всего лишь инструментом. Это слишком большой бизнес. Сомневаюсь, что это когда-нибудь закончится, Шон. — Одной рукой Тахира открыла электрическую дверь, удивившись, насколько тяжелой она ей показалась. — Для нашего вида смерть — это наркотик. И сейчас, когда мы вот–вот победим ее, человечество еще больше любит смотреть на чью–то гибель. — Она с трудом встала на ноги, когда Шон пришел к ней на помощь, и даже не покачнулась. — Но здесь это прекратится.

— И в этом ты тоже уверена?

— Да. Уверена.

Он поднял голову, взглянул на безоблачное голубое небо:

— Даже если ты умрешь?

— Если я умру, то информация, как все это остановить, попадет к тебе.

Тахира направилась к входу. Оценила расстояние. Далековато. Когда детектив нагнал ее, взял под руку, она не стала сопротивляться. Он злился, и его гнев распространялся на все вокруг, словно степной пожар.

— Хотелось бы знать, кто назначил тебя судьей и палачом.

Дверь просканировала имплантаты Тахиры и открылась, обдав прохладой. От стенного фонтана в воздухе пахло дождем, и Тани глубоко вздохнула, счастливая, что может сделать хотя бы это.

— Я назначила себя сама. — Она рухнула на подушки. — Там пиво в холодильнике. Не принесешь? Раз ты не на службе?

Он так и поступил, передал ей высокий бокал и сел напротив, задумавшись. Шон был старше Джена, на нем уже сказались годы работы. Тахира пригляделась к морщинам вокруг его глаз, видя отголоски прежней жизни, былых радостей и горя.

Неожиданно он взглянул на нее:

— Что значит для тебя этот заповедник?

Тани пригубила пиво, с удовольствием почувствовав холодный, слегка горьковатый вкус. Жизнь, подумала она, состоит из мгновений. Мы просто их не замечаем.

— Я задала себе этот вопрос уже очень давно. — Тахира рассматривала крошечные серебряные пузырьки, поднимающиеся в янтарной жидкости. — Я гораздо старше тебя, Шон. Я — продукт уже давно умершего мира.

— Африки, — пробормотал он.

— Африка — это континент. Лесото. Когда–то, задолго до твоего рождения, мой народ вырастил и вновь расселил львов по умирающим равнинам. Мы их всех убили и теперь, спустя поколения, воскресили. Только мы не знали, что земля вокруг уже умирает. И мы, народ лесото, справились с задачей. На какое-то время. — Она еле заметно приподняла одно плечо. — Но равнины умерли, потом погибли львы, и в конце концов… — Она сделала еще глоток. — Лесото тоже не стало. Здесь… я нашла осколок того, ушедшего мира.

— Львов? — Шон слегка коснулся ее руки.

— Их тоже. — Тахира склонила голову набок, понимая, что пьянеет. — Но это не тот мир, который я знала. Нам наплевать на него, и мы не стали его возвращать. Почему нет, Шон?

— Никакой туристической ценности, — тихо ответил он.

— Этот мир, сотворенный инженерами, настолько древний, что уже кажется новым. — Она попыталась улыбнуться, но вышло как–то криво. — Просто старость не имеет ценности. Но все–таки… здесь есть львы. — Сделала еще глоток. — И здесь можно спрятаться. Хотя бы от памяти.

Кто–то позвонил в дверь.

— Эй, Тахира, ты вернулась? — Джен ворвался внутрь, принес с собой запах пыли и полуденного зноя. — Привет, мы встречались? — Он протянул руку Шону, когда тот встал с дивана. — Я — Джен, аспирант. Жуков изучаю.

— Привет, Джен. Я уже ухожу. — Детектив поднялся, помедлив, затем наклонился и чокнулся с бокалом Тахиры. — За воспоминания.

Она засомневалась на мгновение, посмотрела ему в глаза. И нашла там… сострадание.

Озадаченный Джен переводил взгляд с Шона на Тахиру, пока они пили до дна. Молтерс отнес посуду в кухню, махнул рукой на прощание и вышел. Дверь с шорохом закрылась.

— И о чем шла речь? — Аспирант прислонил полевой набор к стене.

— Он решал, арестовывать меня или нет. — Тахира наблюдала за тем, как Джен наполнил стакан воды. — Я бы тоже выпила.

— А за что? — Он повернулся, улыбаясь, в каждой руке держа по стакану. — И что у тебя с рукой? Какие–то проблемы с глиссером?

— Есть такое. Джен, присядь.

Он подчинился, но явно встревожился, судя по натянувшейся коже вокруг глаз и осторожной нерешительной улыбке.

— Я в жизни много чем занималась. — Тахира сделала глоток. — В том числе компьютерной безопасностью. И свое дело знала хорошо. Сейчас, конечно, техника ушла вперед, но не настолько.

— Как интересно.

Он неплохо держался, но его выдало тело, от напряжения Джен выпрямился и расправил плечи.