Лучше бы я осталась старой девой

– Он очень хотел тебя видеть.

Ибрагим уставился в стол и даже бровью не повел, услышав это сообщение. Казалось, рассматривал фотографию.

– Ты меня слышал? – Следователь закурил, протянул ему сигарету: – Возьми.

Ибрагим взял, не поблагодарив, закурил, жадно затянулся. Помолчал, прикрыв глаза, потом снова посмотрел на фотографию. Спросил, ткнув в снимок коротким грязным пальцем:

– Это что?

– «Ракушка». Гараж такой, где машина стоит. В машине твой Мухамед сидел. Его здесь нет, он в стороне. А Фатиха внутри. Вон, видишь? Теперь веришь?

– Все равно я вас не понимаю… – сосредоточенно ответил Ибрагим. – Мухамед, Фатиха… Что с девушкой случилось?

– Сожглась. Облилась бензином из канистры и сожглась в твою честь.

– Выдумываете? – Его губы снова расползлись в издевательской улыбке. – Скажете, я ее поджег? Я же тут сижу.

Следователь молча посмотрел на него, процедил:

– Ну ты и негодяй.

Ибрагим старательно курил сигарету, словно хотел закончить ее в две затяжки.

– Завтра поговорим, – пообещал следователь. – Иди. Жалко, я тебе зубы выбить не могу.

– Я иностранный гражданин. Буду жаловаться.

– Жалуйся. Ты в моей юрисдикции.

– Что?

– Я с тобой что захочу, то и сделаю.

Ибрагим аккуратно докурил до фильтра, с сожалением ткнул окурок в пепельницу.

– Спасибо. Если бы еще дали с собой…

Когда его увели, следователь устало сказал помощнику:

– Ну и сволочь. Слушай, что девчонка влюбилась в такого? Ему на нее плевать.

– Он играет. Дурака ломает. Посмотрим, как завтра после встречи с Мухамедом заговорит. Тот его сожрать готов.

– Готов… – пробормотал следователь. – А девочки нет.

Глава 19

Всю ночь Лена пролежала на постели одетая. Сына положила к стенке, велела ему спать, а когда уснул, беспокоилась – не потревожили бы его звонки. А звонили постоянно – по телефону, в дверь. В коридоре и в гостиной звучали шаги, неясные голоса, говорили только по-арабски. Слушай – не слушай – все равно ничего не поймешь. И все же она прислушивалась, как будто могла понять. Пыталась считать гостей – те приходили один за другим. Судя по всему, в гостиную набилось человек десять. Они то галдели, то вдруг затихали, Лена слышала гневный голос Мухамеда – узнавала только его. В ванной зашумела вода – кто-то мылся. Потом с кухни просочился запах свежесваренного кофе, жареного мяса. Ей захотелось есть, но идти туда?

Уснуть не удавалось – мешали тревога, голод, голоса, мешали мысли. Теперь она как-то особенно остро ощущала контраст между голосами в другой комнате и тишиной в этой. Ей больше не с кем было поговорить. Та, чей горячий шепот не давал ей спать все прошедшие ночи, исчезла. «Я даже лицо ее забыла, – подумала в ужасе Лена. – Не помню, и все!» Лена могла, конечно, описать словесно черты Фатихи – птичий профиль, огромные глаза, густые черные волосы, лежащие крупными мягкими кольцами на узких плечах и спине… Но что толку? Живая Фатиха, Фатиха, которая смеялась и внимательно прислушивалась к любому звуку, которая тайком курила у приоткрытого окна, надтреснутым голосом рассказывала о Сафаре – та Фатиха не появлялась перед ее внутренним взором. Ее образ был утрачен. Вместо него почему-то являлось лицо Арифа. «А они в самом деле похожи… – поняла Лена. – Но он никогда не был со мной правдив даже наполовину. Никогда не прощу. Он просто не имел права со мной сходиться, если у него такая семья!»

Девушка даже застонала от стыда, вспомнив, как все начиналось у них с Арифом. Как все пошло, как все глупо! Конечно, в этом романе не обошлось без сводни. «Можно было бы сказать – судьба свела, – вспоминала она. – Но судьба-то была шлюхой». Девчонка, из-за которой Лена познакомилась с Арифом, действительно высокими моральными качествами не отличалась. Она тоже жила в общаге, в комнате неподалеку от Лены, и почему-то хотела с нею подружиться.

«Ее звали Танькой, и другой такой твари свет не видал…» – Лена села на кровати, потом встала, облокотилась о подоконник, выглянула. Дождя не было, показались звезды. Хотелось плакать, но уже наплывали мысли, воспоминания, становились поперек слез, заграждали им дорогу. «Она приходила ко мне в комнату и пыталась выяснить, почему я ни с кем до сих пор не живу. Решила устроить мою судьбу. Она-то каждый день мужиков меняла».

Танька как-то зашла к ней в комнату и показала на старые сломанные динамики, стоявшие в углу (Лена их получила в наследство от какого-то студента, жившего здесь прежде).

– Они тебе нужны? – спросила Танька. Она была похожа на обезьянку – если представить очень высокую и худую белобрысую обезьянку, изможденную алкоголем, абортами и любовными «страданиями».

– Нет. А что?

– У одного парня есть проигрыватель, а динамиков нет. Можно, он к тебе придет за ними?

– Пусть. Только они же сломанные!

– Ничего! Ему это все равно. – Танька, очень радостная, исчезла.

Пришел Ариф. Он смущался, быстро забрал динамики и унес их. Через пару дней Лена встретила его в коридоре. Лукаво спросила:

– Ну что, работают?

– Спасибо, очень хорошо… – застенчиво ответил Ариф.