Лучше бы я осталась старой девой

– Ты могла бы остаться. Я теперь лично позабочусь, чтобы у него была нормальная работа. Он просто никогда не слушал моих советов. Теперь у него все будет хорошо.

– Я рада за него.

– Но почему тогда уезжаешь? Ты к маме поедешь? В Питер?

– Мухамед, мне надо собираться.

Он больше не мешал, отошел в сторону, посмотрел на Сашку.

– А ребенок?

– А что ребенок?

– Его заберешь?

– Конечно. Да, приведи, пожалуйста, Иссу. Пусть он попрощается. Они подружились.

– Но Ариф еще не видел сына! Леночка! Это дикость! Останься хотя бы на день!

– Нет… – Она деланно засмеялась. – У меня много дел. Я достаточно его ждала. Пусть прощается с ребенком при мне.

– Лена, это жестоко.

– Он обзаведется новым сыном.

– Да что ты говоришь?

– Мухамед, не зли меня. – Она улыбалась, как будто удачно пошутила. – Я сказала – пусть попрощаются, но при мне.

– Куда ты поедешь?

– На вокзал. В гостиницу.

– А деньги у тебя есть? Ариф приехал без денег, но обстоятельства… – Мухамед уклончиво развел руками. – Ему не повезло.

– Мухамед, я уже ничего от него не хочу. Немного денег есть. Спасибо тебе, что заплатил наш долг за квартиру. Этого я никогда не забуду. Пусть Ариф придет сюда.

Все это она говорила с ясным, спокойным лицом, глядя прямо в глаза. И Мухамед, встретив ее невинный и одновременно жесткий взгляд, повернулся и молча вышел.

Исса плакал, обнимая Сашку. Мальчик тоже корчил жалобные рожицы, чтобы не зареветь, но при этом не переставал поглядывать на мать. Вдруг он уперся руками в грудь своему приятелю, оттолкнул его и спросил мать:

– А папа? Папа здесь?

– Он сейчас придет попрощаться с тобой.

– А мы куда?

– Мы уезжаем.

– Что – совсем? С папой?

– Без папы. Где твой мячик? Что-то я его не вижу.

– Иссе подарил.

– Ну, ладно. Иссе можно.

В комнату вошел Ариф. Исса встал, что-то сказал, тот отмахнулся. Когда Исса вышел, Ариф обратился к жене:

– Ты меня опозорила.

– Это меня не волнует. Вот твой сын. Прощайся с ним.

– Ты пожалеешь.

– Угрожать не надо.

– Ты очень изменилась… – Ариф присел на корточки, протянул руки к ребенку: – Иди сюда.

Мальчик испуганно смотрел на него, потом вдруг бросился к матери, обнял ее колени и уже из-за этого прикрытия принялся рассматривать отца. Ариф так и сидел с протянутыми руками, пока не понял – мальчик к нему не подойдет.

– Что ты сказала ребенку?

– Ничего. Все, что случилось, случилось только по твоей вине.

– Лена, ты не должна отнимать у него отца!

– У него год не было отца, и он жив и здоров. Чего и тебе желаю.

– Ты дрянь!

– Мама! – испуганно крикнул Сашка.

Лена с негодованием посмотрела на мужа и процедила сквозь зубы:

– Еще пугать его будешь? Все, попрощались. Иди, тебя ждут.

Он медленно поднялся, сделал шаг к ней. Сашка закрыл глаза. Ариф остановился.

– Ладно. Уезжай. Не думал, что ты меня так встретишь. Если бы знал…

– Не пришел бы? – Она с трудом выносила его присутствие. – Конечно. Лучше было бы, если бы я умерла. Жена, которая тебя презирает, и ребенок, который тебя забыл – зачем тебе такая семья? Нами тоже можно было пожертвовать. Мне тебя так жаль!

Столько жертв – и зачем? Ну, ничего. Ты теперь не пропадешь. У тебя столько друзей! Почему же они все сидят в той комнате? Сколько их?

– Девять.

– Девять? – повторила она. – Ну, желаю тебе в этот раз не испугаться.

Он побелел – настолько, насколько это позволяла его темная кожа. Без голоса спросил:

– Значит, она тебе и это сказала?

– Кто? – Лена отвернулась и услышала, как он быстро вышел из комнаты.

«Дура! – выругала она себя. – Зачем так прямо! Их тут девять. Фатиха говорила – для ритуального убийства нужно девять свидетелей… Значит, сегодня Ариф будет посвящен. Но только без меня, уж пожалуйста, без меня! Надо уходить».

Она заторопилась. Сунула в сумку последнюю мелочь, подтянула на сыне штанишки, сказала:

– Идем.

Вышла с ребенком в коридор. Там столкнулась с Мухамедом. Тот сухо спросил:

– Подвезти?

– Нет, я возьму машину.

– Совсем забыл, – он сунул руку в карман и вытащил оттуда что-то блестящее, маленькое. Она посмотрела и лишилась дара речи. У него на ладони лежали те самые бабушкины часы, которые она когда-то оставила на той страшной квартире. Ошибиться было нельзя. Потертое тусклое золото, крохотные бриллиантики.

– Вот, – продолжал Мухамед, вкладывая часы в ее безвольную руку. – Ты когда-то их потеряла. Они нашлись. Один из моих гостей принес. Я хотел отдать их Арифу, чтобы он порадовал тебя, но вижу, что вы уже не помиритесь. А жаль.

– И мне жаль… – Она застегнула часы на запястье, посмотрела на них. – Стоят. Ну, конечно. Уже год прошел.

– Мне не хотелось бы, чтобы ты плохо о нас вспоминала, – Мухамед проводил ее до дверей, спросил: – Может, все-таки подвезти?

– Не стоит, – она уже стояла на лестничной площадке и с тревогой смотрела вслед Сашке, который сбегал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. – А насчет воспоминаний не переживай. Воспоминания у меня самые лучшие. Спасибо за часы.

И пошла вниз по лестнице, балансируя тяжелой сумкой, которая то и дело била ее по ногам.

– Я вас попрошу говорить по-русски, – предупредил Мухамеда следователь.

– Конечно, – тот, казалось, очень волновался. – Он ничего не признал?