Лучше подавать холодным

Стража шаркала вниз по улице. Их было четверо - нагрудники, стальные шлемы, острия алебард отражали свет качающихся факелов. Трясучка глубже вжался в дверной проём, когда они прогрохотали мимо, выждал волнительный миг, затем бросился через улицу в тень выбранной им колонны. Он начал считать. Три сотни или как-то так, чтобы залезть на верхушку, а оттуда на крышу. Северянин огляделся. Кажется, он мудак ещё тот. Какого чёрта он сказал тогда да? Просто чтобы стереть улыбку с лица придурка-Морвеера, и показать Муркатто, что он стоит тех денег?

- Всегда был своим злейшим врагом, - прошептал он. Повернуть обратно не позволяла гордость. А ещё ужасная слабость к утончённо выглядевшим женщинам. Кто бы об этом подумал?

"Злейшим, блядь, врагом." - Он изготовился залезть на основание колонны.

- Где-то здесь.

- Где, болван?

Трясучка замер, верёвка свисала из рук. Теперь шаги, звон доспехов.

Сучьи стражники возвращались. Они никогда так не делали, пятьдесят раз обходя вокруг этого места. Со всей своей галиматьёй про науку, проклятый отравитель в итоге показал жопу, а Трясучка остался болтать по ветру яйцами. Он глубже вжался в тень, ощущая, как большой арбалет на спине царапает камень. Как он собирается это объяснять? Просто вечерняя прогулка, ну знаете, весь в чёрном, выгуливаю старенький самострел.

Если арбалет выстрелит, его увидят, погонятся, и скорее всего чем-то проткнут. И опять же, они поймут, что кто-то пытался пролезть в банк и это будет концом всего предприятия. А вот если он останется, то тогда выйдет более или менее... та же самая разница - и это если закрыть глаза на более высокую вероятность протыкания.

Голоса приближались.

- Да явно рядом, мы же как проклятые ходим кругами...

Должно быть один из них что-то потерял. Трясучка уже не в первый раз проклинал своё дерьмовое везение. Убегать поздно. Он сжал в кулаке рукоять ножа. Шаги топали, как раз по ту сторону колонны. Зачем он взял её серебро? Видимо повернуть обратно также не позволила его ужасная слабость к деньгам. Он стиснул зубы, ожидая...

- Пожалуйста! - Голос Муркатто. Она вышла с той стороны улицы, откинув капюшон и шелестя длинным плащом. Походу впервые Трясучка видел её без меча. - Мне так, так неловко вас беспокоить. Я просто пыталась добраться домой, но так вышло, что, кажется, я окончательно заблудилась.

Один из стражников шагнул за колонну, повернувшись спиной к Трясучке, а за ним и второй. Они стояли не более чем на расстоянии вытянутой руки между ним и женщиной. Он запросто мог дотянуться и потрогать спинные латы их доспехов.

- Где вы остановились?

- Вместе с друзьями, возле фонтана на улице Лорда Сабельди, но я в городе новенькая, и, - она хохотнула от безнадёжности, - я совсем запуталась.

Один из стражей сдвинул шлем назад. - Это точно. Другой конец города.

- Клянусь, я часами бродила по городу. - Она начала отступать, потихоньку уводя мужчин за собой. Появился ещё один охранник, и ещё. Теперь все четверо стояли повернув спины к Трясучке. Он задержал дыхание, сердце так громко стучало, что только чудом никто из них его не услышал. - Если бы один из вас, господа, смог указать мне правильную дорогу, я была бы так благодарна. Знаю, я глупышка.

- Нет, нет. Вестпорт может сбить с толку.

- Особенно ночью.

- Я сам здесь теряюсь, время от времени. - Мужчины заржали, и Монза засмеялась вместе с ними, продолжая их отводить. На миг её глаза поймали взгляд Трясучки, и они смотрели друг на друга, а затем она скрылась, обогнув следующую колонну, и стражники за нею, и их бойкая болтовня унеслась вслед. Он прикрыл глаза, и медленно выдохнул. Хорошо хоть со своей слабостью к женщинам он был не одинок.

Он запрыгнул наверх квадратного основания колонны, захлестнул верёвку вокруг неё, и под своей поясницей, сцепляя, чтобы получилась петля. Без понятия до скольких уже надо бы досчитать, зная только, что должен быстро туда забраться. Он начал подниматься, обхватывая камень коленями и краями подошв, сдвинул верёвочную петлю повыше, затем крепко затянул, подтягивая ноги, и снова ими упёрся.

Этой уловке его научил брат, когда он был пацаном. С её помощью он взбирался на самые высокие деревья долины и воровал оттуда яйца. Он помнил, как они вместе смеялись, когда Трясучка падал невысоко от земли. Теперь с её помощью он убивает людей, и если упадёт, то умрёт сам. Мягко говоря, жизнь повернулась не совсем так, как он надеялся.

Всё же он быстро и плавно продвигался вверх. Всё равно что лезть на дерево, только в конце не будет птичьих яиц, и меньше шансов поймать занозы из коры на собственные. Тем не менее, тяжело. Он вымок от пота ещё в начале подъёма, и сложнейшая часть всё ещё оставалась не пройденной. Он провёл рукой по замысловатой каменной кладке на верхушке колонны, отцепил верёвку и повесил через плечо. Затем подтянулся, со свистом дыхалки и жжением в локтях, впиваясь руками и ногами в декоративную резьбу. Он перекинул ногу через высеченное понурое женское лицо и уселся там, высоко над улицей, ухватившись за пару каменных листьев, надеясь, что они покрепче своих обычных сородичей.