Лучше подавать холодным

- Ещё немного, и сучку похоронит под ними заживо, - прорычала Монза. Рубин, который подарил ей Бенна, казался в сравнении с ними детским брелоком.

- Зависть - ужасная штука, дамы. - Коска ткнул Дружелюбного в рёбра. – По-моему она смотрится вполне себе ничего, а, друг мой? - Заключенный ничего не сказал. Тогда Коска попытался обратиться к Трясучке. - А?

Северянин скосил глаза на Монзу, потом обратно. - Не пойму, из-за чего кипиш.

- Ну вы и парочка! Таких хладнокровных бойцов я не встречал ни разу. Может быть и прошла моя первая молодость, но внутри я вовсе не так высох, как ваши кислые рожи. Юные влюблённые по-прежнему способны тронуть моё сердце.

Монза усомнилась, что меж влюбленными живёт пламенная страсть, как бы они друг другу не улыбались. - Несколько лет назад, до того как она стала королевой не в своих мечтах, а где-то ещё, Бенна поспорил со мной, что сможет с ней переспать.

Коска приподнял бровь. - Твой брат, припоминаю, всегда любил широко разбрасывать семена. И что вышло?

- Оказалось, он не в её вкусе. - Оказалось, что много больше Бенны она заинтересовалась самой Монзой.

За королевской четой следовала свита - ещё более величественная, чем всё, что вывела Лига Восьми. По меньшей мере, два десятка фрейлин, с каждой стекали свои собственные драгоценности. Охапка лордов Срединных Земель, Инглии и Старикланда в роскошных мехах, на плечах золотые цепи. Позади, в доспехах, заляпанных пылью из-под копыт едущих впереди, тяжело плелись воины. Каждый должен глотать пыль вышестоящих. Неприглядная правда власти.

- Король Союза, да? - размышлял Трясучка, наблюдая, как удаляется королевская чета. - Вон там едет самый могущественный человек в мире?

Витари фыркнула. - Вон там едет тот человек, за которым он стоит. Каждый склоняется перед кем-то. Ты не очень-то силён в политике, правда?

- В чём, в чём?

- Во лжи. Союзом правит Калека. Тот паренёк, весь в золоте, это маска, которую он носит.

Коска вздохнул. - Если б ты выглядела как Калека, то наверняка тоже носила бы маску...

Громкие приветствия постепенно удалились вслед за королём и королевой и оставили после себя гнетущее безмолвие. Достаточно тихое, чтобы Монза услыхала стук колёс, когда по проспекту загромыхал золочёный экипаж. С обеих сторон грамотно выстроенными колоннами тяжело топало несколько десятков стражников. Их оружие не столь начищено как у Союза, зато чаще бывало в употреблении. Сзади следовала группа красиво одетых, но совершенно ни на что не потребных аристократов.

Монза крепко сжала правый кулак, смещая гнутые кости. Боль поползла по суставам, по кисти, по предплечью, и её губы искривились мрачной улыбкой.

- Вот они, - произнёс Коска.

Арио восседал справа - развалился на подушках, слегка покачиваясь в такт движению экипажа, с видом привычного ленивого презрения на лице. Рядом с ним сидел прямой и бледный Фоскар, мотая головой туда-сюда от малейшего слабого звука. Живущие бок о бок самодовольный котище и непоседливый щенок.

Гобба был никем. Мофис был всего лишь банкиром. Орсо вряд ли обратил внимание, что вместо них появились новые лица. Но Арио и Фоскар - его сыновья. Его плоть от плоти. Его будущее. Если б удалось с ними расправиться, то это было бы наилучшим делом, после ножа в живот самому Орсо. Её улыбка расширилась - она представила его лицо когда ему принесут весть.

Ваша Светлость! Ваши сыновья... погибли...

Внезапный выкрик разорвал тишину. - Убийцы! Мрази! Орсовы выблядки! - Чьи-то руки забились в толпе внизу, кто-то попытался прорваться сквозь кордон солдат охраны. - Стирия проклинает вас! - Гневный ропот начал нарастать, тревожное волнение распространялось среди зрителей. Пускай Соториус провозглашает себя нейтральным, но народ Сипани не испытывал любви ни к Орсо, ни к его родным. Они знали - когда великий герцог сокрушит Лигу Восьми, они будут следующими. Некоторым всегда мало того, что у них есть.

Пара конных джентльменов обнажила клинки. С краю толпы блеснула сталь, раздался тонкий вопль. Фоскар в экипаже уже практически стоял, засмотревшись на напирающую людскую массу. Арио потянул его вниз, и снова обвис на сиденье, беззаботно разглядывая свои ногти.

Беспорядок прекратился. Карета угромыхала из вида, аристократы вновь обрели строй, за ними потопали солдаты в талинских мундирах. Последний из них прошёл под навесом крыши склада и зашагал дальше по проспекту.

- Тут и зрелищу конец, - вздохнул Коска, отталкиваясь от перил и направляясь к ведущей на лестницу двери.

- Хотела б я, чтоб длилось оно вечно, - отворачиваясь, издевалась Витари.

- Тысяча восемьсот двенадцать, - сказал Дружелюбный.

Монза уставилась на него. - Чего?

- Народу. Шло парадом.

- И?

- Сто пять камней в ожерелье королевы.

- Блядь, я об этом спрашивала?

- Нет. - Дружелюбный вслед за остальными пошёл к лестнице.

Она осталась стоять одна, ещё какое-то время хмурясь и окоченевая на ветру - вопящая толпа на проспекте начала рассасываться, а её кулак и челюсти до сих пор сжаты до боли.