Лучше умереть (ЛП)

  Он замедлил ход и остановился на перекрестке. Жизель видела, как его глаза никогда не переставали двигаться, пока они ждали смены освещения. Не только на дорогах впереди, слева и справа, но и на дороге сзади. Она увидела, что это такое — бдительность, — и это утешило ее. Она почти ничего не знала об этом человеке, но почему-то верила, что он сдержит свое слово и защитит ее.

  Она расслабилась в кресле и позволила своим глазам расфокусировать взгляд на город снаружи, размывая острые линии и сверкая в мягкость и свет.

  ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ

  Сквозь окна кабины город казался бесконечным покрывалом оранжевых точек, светящихся в темноте. Самолет приземлился в аэропорту Лондон-Сити незадолго до семи часов вечера по местному времени. Это был не коммерческий авиалайнер, а частный чартерный самолет. Это был Gulfstream G550, способный вместить до девятнадцати человек. Сегодня он перевозил восемь пассажиров. Все мужчины. Бортпроводники, более привыкшие обслуживать нефтяных магнатов, бюрократов Евросоюза и арабских шейхов, не знали, что делать с этими восемью неопрятными пассажирами на борту роскошного самолета.

  Вместо костюмов на них были джинсы и брюки цвета хаки, футболки и толстовки с капюшонами, спортивные пальто и кожаные куртки. Все они были загорелые, с разной степенью растительности на лице. Большинство из них были хорошо сложены, в возрасте от тридцати до сорока. Они сели в «Гольфстрим», сказав несколько слов в международном аэропорту Триполи, отклонив предложения помочь с багажом. Их сумки были далеки от сумок Louis Vuitton и Prada. Это были спортивные сумки и рюкзаки, такие же грязные и изношенные, как и мужчины, которые их несли; вместо того, чтобы хранить их в багажном отделении или даже в верхних отсеках, их разместили на сидениях из тонкой кожи рядом с их владельцами.

  В Gulfstream был бар с широким ассортиментом вин, спиртных напитков и ликеров. Член экипажа, стоявший за ним, провел полет скучно и беспокойно, от нечего делать. Каждый из пассажиров игнорировал бесплатный алкоголь, вместо этого выпивая только бутилированную воду, чай или кофе. Однако они приняли еду, опустошив запас изысканных блюд и устроив при этом ужасный беспорядок. У них не было ни вкуса, ни класса, они ели паштет из копченого лосося с той же тарелки, что и бифштекс по-татарски; просит полить клубничным семифредо английским кремом. Экипаж был потрясен.

  Это был три часа сорок минут полета из Триполи. Телевизоры и другие гаджеты были проигнорированы. Мужчины, казалось, не проявляли ни интереса к своему окружению, ни потребности скоротать время. Они мало что делали, кроме еды. И после того, как они поели, они заснули. Один даже лежал, распластавшись на длинном диване, с поднятыми ботинками и оставляя пятна грязи на замше. Только один не спал, читал и делал записи в маленьком блокноте, и его не беспокоил храп вокруг него.

  Комфорт и удобства роскошного чартерного самолета были потрачены на группу. Само их присутствие оскорбляло профессионализм бортпроводников. Они шептались между собой, пробуя напитки в баре, чтобы скоротать время, и размышляя о том, кем могут быть эти восемь мужчин, выводы становились все более и более возмутительными по мере роста уровня алкоголя в крови. Они имели вид мужчин, выполнявших тяжелую ручную работу. Один из членов экипажа предположил, что они были солдатами, но было решено, что из-за отсутствия у них униформы, манер и невоенных причесок их нужно было использовать иначе. Но как эти люди могли позволить себе путешествовать на таком дорогом самолете? Если они сами не были богаты, то кто оплачивал счет за чартер? И, что более важно, почему?

  Мужчины вышли из самолета, почти не поблагодарив экипаж. Только один удосужился выразить свою признательность. Если он и заметил опьянение бортпроводников, то никак не прокомментировал это. Женщина ждала их на взлетной полосе. Она пожала им руки по очереди и повела туда, где стояла пара черных «Рейндж Роверов». Мужчины сели в машины, и команда смотрела, как стоп-сигналы исчезают в ночи.

  ТРИДЦАТЬ

  Жизель заерзала на пассажирском сиденье. Джинсы впивались ей в живот. Они были с завышенной талией, чтобы удерживать ее живот. Свитер тоже помогал, а его геометрический рисунок добавлял ширины ее в остальном скромному бюсту. Ей нравилось хорошо выглядеть, но она не обращала внимания на такие патриархальные оковы, как высокие каблуки и нижнее белье, которые способствовали грибковым инфекциям. Женщины не должны мучить себя, чтобы выглядеть лучше. Мужчины бы этого не потерпели — в буквальном смысле — и она тоже.