Лучшее

— Меня зовут Том Рэмпарт, — завел по дороге разговор шестилетний Том. — Но мое настоящее имя Рамирес. Я плод опрометчивого поступка моей матери, когда она несколько лет тому назад ездила в Мексику.

— Мальчик любит шутить, мистер Даблин, — произнесла в свою защиту Нина Рэмпарт. — Я никогда не была в Мексике. Но иной раз кажется, так бы и сбежала на край света.

— Понятное дело, миссис Рэмпарт. А как зовут парня помладше? — поинтересовался Чарли Даблин.

— Жиртрест, — ответил пятилетний Рэмпарт.

— Это, конечно, не настоящее имя?

— Одифакс, — буркнул Жиртрест.

— Одифакс, значит. Ты, Жиртрест, тоже любишь пошутить?

— Он делает успехи на этом поприще, мистер Даблин, — ответила Мэри Мейбл. — А ведь всего неделю назад он был одним из близнецов. Второго звали Скелет. Маман ушла промочить горло и бросила детей без присмотра. А поблизости отирались бродячие собаки. Когда мама вернулась

под градусом, знаете, что осталось от Скелета? Две шейных косточки и одна лодыжка. И все.

— Бедняга, — покачал головой Даблин. — Ну вот, Рэмпарт, за этим забором заканчивается моя земля и начинается ваша.

— А эта канава на моей земле? — показал рукой Рэмпарт.

— Эта канава и есть ваша земля.

— Прикажу ее засыпать. Она такая узкая и глубокая. Это опасно. А второй забор за ней очень неплох. Держу пари, нас ожидает за ним отличный кусок земли.

— Нет, Рэмпарт, земля за вторым забором принадлежит Холистеру Хайду. Ваша земля тем забором и заканчивается.

— Постойте, постойте, Даблин! Это какая-то чепуха. Мой участок — сто шестьдесят акров земли, то есть шестьдесят четыре гектара с лишним. Значит, одна его сторона должна составлять не меньше восьмисот метров. Ну и где они?

— Между двумя заборами.

— Но тут и трех метров нет.

— Это видимость, Рэмпарт. Возьмите камень — вон их сколько — и бросьте на ту сторону.

— Бросать камни — мальчишеская забава! — взорвался Рэмпарт. — А мне нужна моя земля!

Детям, однако, забава пришлась по вкусу. Они набрали камней и давай швырять через расщелину. Камни вели себя очень странно. Летя в воздухе, уменьшались, а сделавшись размером с гальку, падали в расщелину, не достигнув противоположного края. Никто не сумел перебросить через нее ни одного камня. А уж швырять камни дети умели.

— Вы и ваш сосед поделили между собой свободную землю и втихую переставили свои заборы, — обвинил Рэмпарт Даблина.

— Ничуть не бывало, — добродушно улыбнулся Даблин. — Моя земля отмерена точно. Как и земля Хайда. Да и ваша тоже, если б вы могли ее измерить. Все это похоже на трюки топологического пространства. Отсюда дотуда — те самые восемьсот метров, но взгляд почему-то теряет это пространство на полдороге. Это и есть ваша земля. Перелезайте через забор и осмотритесь.

Рэмпарт перелез через забор и приготовился прыгнуть в расщелину. Но передумал, увидев ее глубину. Вширь же она была не более полутора метров.

У забора лежало тяжелое бревно, заготовленное для углового столба. Рэмпарт с трудом поднял его за один конец. Подтащил к краю и перекинул через расщелину. Но бревно, не достав противоположного края, сорвалось вниз. Это было странно. Бревно длиной два с лишним метра должно было перекрыть полутораметровый проем. Но оно упало в расщелину и стало вращаться. Такое впечатление, что катится вперед, а на самом деле летит строго по вертикали вниз. Зацепившись за каменный выступ, бревно остановилось. Оно казалось так близко, что Рэмпарт мог бы, нагнувшись, коснуться его рукой. Выглядело оно теперь не больше спички.

— Что-то неладное с этим бревном. Или со всем миром? Или с моими глазами? Хотя голова вроде не кружится…

— Мы тут с соседом Хайдом придумали игру. Подходим каждый к своему забору. У меня с собой ружье на крупную дичь. Он стоит на своей стороне, менее чем в трех метрах отсюда. Целюсь ему в лоб, а я меткий стрелок. Стреляю, даже слышу свист пули. И я бы его убил, если бы то, что видят глаза, соответствовало действительности. Но никакой опасности для Хайда нет. Пуля всегда попадает вон в то место, метрах в десяти ниже. Оно все в выщерблинах. Я вижу брызги осколков, а секунды через две слышу, как они погромыхивают о камни.

В небе кружил козодой — в народе его еще зовут ночным соколом. Прямо над расщелиной он взмыл, потом спикировал вниз и оказался ниже ее краев. Сперва козодой был хорошо виден на фоне противоположной стены. Но становился все меньше, неразличимее, словно до него метров триста. Белые полоски на крыльях стали невидимы, да и сама птица почти исчезла. Она была глубоко у другой стороны расщелины, ширина которой — около двух метров.

За вторым забором появился человек. Это был, по словам Даблина, Холлистер Хайд. Он шел улыбаясь и приветственно махал рукой, что-то кричал, но слов было не разобрать.

— Мы с Хайдом научились читать по губам, — сказал Даблин. — Так что довольно легко можем переговариваться через эту канаву. Ребятки, хотите сыграть в «кто первый струсит»? Хайд бросит в кого-нибудь увесистый камень. Кто отпрыгнет или присядет — трус.

— Я, я хочу! — закричал Одифакс.