Лучшее

Читаешь Лафферти и сразу понимаешь: он — единственный в своем роде. Таких больше нет Его проза искрится, завораживает и пьянит Он настолько уникален, что, возможно, стоило бы придумать отдельный вид литературы и назвать ее: «Л аффертизура».

Возьмем хотя бы первый абзац рассказа «И никаких известняковых островов» — истории, выросшей из интереса автора к геологии, минералогии, работе с камнем, изучению легенд, к архитектурным и литературным лапидариям. (Его глубокие познания во множестве наук, теорий и практик поистине обескураживают). Итак, абзац гласит: «Гранильщик — это человек, который обрезает, полирует, гравирует и вставляет мелкие камни в оправу. А еще он художник, потому что, помещая маленькие камни и их кусочки в разные места, пытается создать мозаику».

С помощью этого поэтического описания наш эльф из Оклахомы не только дает определение термина, который знаком далеко не всем, но еще и сравнивает сложную почти ювелирную технику создания архитектурной мозаики с литературным методом, который использовал он сам, когда писал этот рассказ.

Что говорит продавец известняка городским чиновникам? «… мы хотим, чтобы у нас было как можно больше гостей, но никто не приходит. Сейчас наша страна [Небесная Стуцамуца] примерно в пяти километрах отсюда» [!]. Этот пассаж напоминает мне «Путешествие в Л any ту», третью часть моей самой любимой книги — «Путешествия Гулливера». Летающие острова Лапуты, управляемые магнитами, впервые поразили мое голодное подростковое воображение в Оклахоме, в Талсе; и было это около 1958 года.

Возможно, еще и поэтому, составляя в 1984 году антологию «Светлые годы и тьма: научная фантастика и фэнтези вне и для нашего времени»[12], Лафферти я представил рассказом «И никаких известняковых островов». Предисловие там было такое:

Может ли девушка весом сорок восемь килограмм построить за шесть часов розовую пагоду, весящую тридцать миллионов тонн? На этот вопрос ответит Р. А.Лафферти в своей захватывающей «статье» о летающих известняковых островах и бесстрашной мисс Фосфор Маккейб, чьи поразительные фотографии Небесной Стуцамуцы (см. фото 1-22), к сожалению, не представлены.

Лафферти знаменит — точнее сказать, «скандально знаменит» — неизменным невероятием своих идей и необычностью подачи материала. Его проза узнаваема сразу, его не спутаешь ни с кем, чего, к сожалению, не скажешь о многих других писателях. Казалось бы, столь яркая индивидуальность должна вызывать желание написать на него пародию. Но работы Лафферти настолько оригинальны, что любая попытка его пародировать превращается в бледное копирование его стиля — то есть в своего рода дань уважения автору.

Новая волна? Старая волна? Какая разница? Лафферти взлетел на такой высокий и причудливо изогнутый гребень волны, справиться с которым способен только он сам.

Сегодня я могу сказать почти то же самое. Есть и те, кому удается написать нечто лучшее и большее, чем сносная пародия-подражание или дань уважения Лафферти — например, Нил Гейман. Но для этого автор должен понимать, как же сложно создавать такие рассказы, и почему никто даже не пытается следовать путем нашего уникального Рафаэля Алоизиуса Лафферти.

Майкл Бишоп