Лучшее прощение — месть

Его Джулия умерла, и смерть эта освободила сдерживаемую до того времени пружину ненависти ко всякому насилию и несправедливости, ко всем формам преступности.

Он жалел только об одном. О том, что не начал убивать раньше.

Тогда, может быть, Джулия была бы жива.

* * *

Почти целый месяц комиссар Ришоттани записывал все звонки начальника Управления. Все косвенные улики, все предположения превратились в неопровержимые доказательства.

Связь полиции с преступным миром и с торговцами наркотиками стала очевидной и неопровержимой реальностью.

Джанни Доронцо вновь обрел свое высокомерие, типичное для южанина, у которого заносчивость и маленький рост обычно находятся в обратно-пропорциональной зависимости. Опять почувствовав себя в безопасности, он начал думать, что сумел ускользнуть, что его имя не попалось на глаза тому, кто собирал данные для досье Рубирозы и составлял знаменитый список пятисот.

Армандо решил, что время действовать наступило. Из перехваченных телефонных разговоров он знал, что жена начальника вместе с детьми уехала к своим родителям в Кальтаниссетту. Вера на несколько дней уехала в Геную к сыну. Такой случай второй раз мог не представиться.

Вернувшись после работы домой, он переоделся в спортивный костюм, спустился в гараж и взял пистолет с глушителем. Взвесив его в руке, решил, что, пожалуй, не будет брать с собой оружия.

Прихватив диктофон, проверил, работает ли он, вытащил наружу велосипед и не спеша поехал к Пинероло. В полдвенадцатого он был уже на месте.

Из телефонной будки позвонил Доронцо. Сонный, раздраженный голос спросил:

— Кто это так поздно?

— Это я, достопочтенный господин начальник Управления. Комиссар Ришоттани.

— В чем дело? Вы с ума сошли звонить мне в такое время?

— Наоборот, я более чем в своем уме. Никогда еще не был в такой форме, как сейчас. Выслушайте меня внимательно, потому что времени у нас мало, а дело очень серьезное. Приезжайте быстрее к площади Пинероло. Думаю, что часа вам хватит, даже если не слишком гнать машину, Приезжайте один и, по возможности, чтобы вас никто не видел.

— Вы с ума сошли! — еще раз попробовал отговориться Доронцо. — Почему это я должен в такое время встречаться с вами в Пинероло?

— Для вашего же блага, достопочтеннейший господин Доронцо, — вежливо заверил его комиссар Ришоттани. — Вы же не хотите, чтобы я сейчас по телефону рассказал вам все деликатнейшие подробности одного щепетильного дела. Это могло бы достигнуть чьего-нибудь нескромного слуха.

— В чем дело?

— Дело в том, что если ваше имя, — комиссар не сомневался в эффекте своих слов, — если ваше имя не обнаружено в списке досье Рубирозы, тому должна быть какая-то причина.

— О?! — голос Доронцо осел.

— А между тем документ, где оно значится, — продолжал Армандо, — и вместе с ним запись кое-каких телефонных разговоров насчет выплаты 300 миллионов или же убийства, представленного затем как самоубийство одного комиссара, не вынесшего боли утраты Джулии, — все это находится в руках человека, который решил шантажировать нас обоих. Я нахожусь сейчас в Пинероло и выполняю инструкцию того, кто отдает мне приказания и кого я до сих пор не видел и не сумел вычислить. Мы живем во время «охоты на ведьм», и вы, конечно, понимаете, достопочтеннейший господин начальник, насколько все это опасно.

— Хорошо, хорошо, — торопливо ответил Доронцо. — Я еду.

«Придется как следует раскошелиться», — подумал он.

Не прошло и часа, как Доронцо подъехал к месту встречи.

— Добрый вечер, достопочтеннейший господин начальник, — приветствовал его Армандо. — По тому, как быстро вы приехали, я вижу, что дело это для вас небезынтересно.

— Что происходит? Кто нас шантажирует? Чего они хотят? Где они? Кто? — почти кричал Доронцо.

— Успокойтесь, успокойтесь, — ответил Армандо, включая диктофон. — Попробуем сложить велосипед и поместить его в ваш багажник. Ну вот и готово. А теперь, — сказал он, усаживаясь рядом с Доронцо, — поезжайте к Фенестрелле. По дороге все обговорим.

— Фенестрелле? Это ведь там нашли двоих свалившихся в пропасть вместе с машиной? — испуганно спросил Доронцо.

— Совершенно верно, достопочтеннейший господин начальник. Но пусть это вас не путает. Шантажисты хотят всего лишь список тех преступников, которые сумели проникнуть в состав полиции. В противном случае все будет очень просто: и вам и мне грозит тот же конец, что и агентам ДИГОСа. Думаю, господин начальник, что у вас есть соображения по поводу этого несчастного случая. Не так ли?

— Безусловно. Я даже спрашиваю себя, не являются ли эти шантажисты комиссаром Ришоттани. Который, завладев деньгами и устранив двух агентов, задумал теперь продолжить свое начинание и пребывает в уверенности, что ему удастся заручиться моим содействием, — сказал Доронцо.

Страх и надежда сменяли друг друга в его душе. Он пытался выглядеть уверенным в себе.

— Уважаемый господин Доронцо. Благодарю вас за такое лестное мнение обо мне. Значит, по-вашему, я еще достаточно силен, чтобы справиться с двумя молодыми и крепкими парнями из ДИГОСа.

— У вас могли быть соучастники.