Лучшие истории о невероятных преступлениях

– Я – живописец. Художник я или нет, покажет время. – Фанатичный огонек вспыхнул в его глазах. – Клянусь небом, я хотел бы, чтобы обыватели не злоупотребляли так упорно словами, значения которых они не понимают! Если бы…

– Мы работаем над этим. Я так понимаю, у вас есть определенные политические взгляды. Во что именно вы верите?

– Так вы хотите узнать, во что я верю? Я верю в новый мир, в просвещенный мир, в мир, свободный от нынешнего хаоса. Я мечтаю увидеть светлый, прогрессивный мир, где человек может легко дышать. Мир без военного насилия, мир, по замечательному выражению Уэллса, «щедрый, строгий и чудесный». Это все, что я хочу, и это не так уж много.

– И как бы вы это устроили?

– Прежде всего нужно схватить всех капиталистов и повесить. Наши противники, конечно, будут просто расстреляны. Но капиталистов надо повесить, потому что именно они заварили всю эту кашу и сделали нас своими орудиями. Я повторю еще раз: мы орудия, орудия, орудия.

Пейдж подумал: «Этот парень сошел с ума». Но в Гэбриэле Уайте чувствовалась такая мощная и пылкая целеустремленность, которую несет в себе настоящая убежденность. Уайт остановился, дыша так тяжело, что пришлось перевести дух.

– Вы считаете, что судья Мортлейк заслужил смерть?

– Он был свиньей, – усмехнулся Уайт. – Не нужно быть политологом, чтобы сказать вам это.

– Вы знали его лично?

– Нет.

– Но вы знакомы с мисс Идой Мортлейк?

– Я ее немного знаю. Это не имеет значения. Нет нужды втягивать ее – ей об этом ничего не известно.

– Разумеется. Давайте вы расскажете нам подробно, что произошло вчера после полудня. Для начала, как вы попали в поместье?

Уайт упрямо поджал губы.

– Да, я расскажу вам об этом, потому что это единственное, за что мне стыдно. Видите ли, вчера днем я встретил Иду. Мы зашли в «Лайонс» в Хэмпстэде. Естественно, встреча с ней в тот момент не входила в мои планы, но я почувствовал себя обязанным предупредить ее, что собираюсь убить старика, если смогу. – На его щеках появился слабый румянец. Изящные пальцы с довольно крупными костяшками подрагивали на коленях. – Дело в том, что я спрятался в ее машине, под чехлом. Она этого не знала. Когда Ида ушла из «Лайонса», она направилась в библиотеку в соседнем квартале. Я последовал за ней. Пока Ида находилась в библиотеке, я нырнул в заднюю дверцу и закрылся чехлом. День выдался пасмурным, был сильный дождь, так что я знал – она меня не заметит. Другим путем я бы вообще не сумел попасть на территорию. Привратник держит ухо востро. Ида проехала через ворота к дому. Когда она оставила автомобиль в гараже, я улизнул. Проблема заключалась в том, что я не знал, где именно находится судья. Откуда мне было знать, что он в павильоне? Я думал, что найду его в доме. Я потратил почти час, пытаясь попасть в этот дом. Казалось, слуги там повсюду. Но в конце концов я проник внутрь через боковое окно. И чуть не налетел на дворецкого. Он зашел в гостиную, где сидела Ида Мортлейк, сказал, что уже поздно, и спросил, не подать ли ей чаю. Она ответила – да, подать, потому что ее отец в павильоне и, вероятно, не будет пить чай в доме. Вот как я выяснил, где он. Поэтому я выбрался из того же бокового окна наружу.

– Который был час?

– Я не обращал внимания на время. Хотя… – Уайт помолчал. – Вы легко можете это узнать. Я быстро побежал прямо в павильон. Там я столкнулся с вашими полицейскими – я сразу подумал, что это полицейские, – и к тому времени я был полон решимости убить старого дьявола, даже если это стало бы последним делом в моей жизни.

Уайт шумно дышал. Полковник Маркуис уточнил:

– Значит, это было в половине шестого? Хорошо. Продолжайте. Рассказывайте все!

– Я рассказал это уже сто раз. – Уайт прикрыл глаза и заговорил теперь медленно: – Я подбежал к двери кабинета, заскочил внутрь и запер дверь. Мортлейк стоял около окна, крича что-то полицейскому снаружи. Услышав мои шаги, он отвернулся от окна…

– Он что-нибудь сказал?

– Да. Он сказал: «Что происходит?», или «Что вам здесь нужно?», или что-то в этом роде, дословно не помню. Затем, увидев в моей руке оружие, Мортлейк поднял ладонь перед собой, будто защищаясь от удара. Тогда я выстрелил. Из этого пистолета. – Уайт коснулся «Айвер-Джонсона» 38-го калибра.

– Вы в него попали?

– Сэр, я практически уверен, что нет, – заявил Уайт, ударив кулаком по краю стола. – Слушайте, над столом висела яркая лампа. Она была в каком-то медном абажуре, из-за чего бо́льшая часть комнаты оставалась в темноте, потому что свет падал концентрированным лучом. Но лампа освещала стол и пространство между окнами. Нажав на курок, я увидел, что в стене позади него появилось черное отверстие. А Мортлейк еще двигался и бежал. Кроме того…

– Что?