Лучшие книги XX века. Последняя опись перед распродажей

Есть, конечно, и более значительные, чем «Дневник» Анны Франк, книги о холокосте — «Человек ли я?» Примо Леви[137] (№ 57 среди 100 книг века по оригинальной классификации «Монд»), сценарий фильма «Холокост» Клода Ланцмана, свидетельства Давида Руссе, Хорхе Семпруна и Робера Антельма, — но ни одна из них не достигает трагической высоты этого тоненького личного дневника девочки-подростка, прятавшейся в доме 263 по улице Принценграхт в Амстердаме при немецкой оккупации. Представьте себе, я был там, в доме 263 на улице Принценграхт, где убежище Анны Франк превращено в музей. Трудно поверить, что полвека назад Анна Франк и ее семья целых 25 месяцев скрывались в этих двух каморках, вынужденные разговаривать лишь шепотом и ходить на цыпочках, невзирая на ссоры, ужасающую тесноту, слишком тесную одежду (дети в этом возрасте растут так быстро!) и постоянный страх быть обнаруженными — тогда как их обнаружили не случайно, а по доносу.

Вся сила этого документа заключена именно в том, что Анна Франк — обыкновенная девочка, как все другие; она пишет воображаемой подружке по имени Китти, чтобы выразить свои мечты (начало любовной идиллии с ее соседом по укрытию Петером ван Пельсом), свои упования на голливудскую карьеру, свое раздражение против матери и сестры Маргот. Ее отец Отто, опубликовавший эту рукопись, был даже вынужден исключить из дневника некоторые отрывки с рассказом о его любви к другой женщине — не к жене. Текст дневника, с его наивным языком и обыденными подробностями, наделяет мертвых живыми лицами и голосами. Анну Франк можно назвать «неизвестным солдатом» еврейского геноцида: она говорит от имени 5 999 999 остальных погибших. Вот как написал об этом Примо Леви: «Одинокий голос Анны Франк потрясает сильнее, чем стоны бесчисленных жертв, которые страдали, как она, но чьи образы канули во мрак неизвестности. Может быть, так и нужно: будь мы должны и способны разделять мучения каждого страждущего, мы не смогли бы жить». Примо Леви как будто говорил о самом себе: он тоже не смог жить и покончил с собой в апреле 1987 года.

В одной из записей своего тайного дневника Анна Франк строит планы на будущее: «Подумай, как было бы интересно, если бы я написала книгу о Тайнике; по одному только названию люди могли бы подумать, что речь идет о детективном романе. Нет, серьезно, лет через десять после войны людям наверняка будет странно читать о том, как мы, евреи, жили здесь, чем питались, о чем спорили. «…» Ты знаешь, что больше всего на свете я хочу стать журналисткой, а потом — известной писательницей», — пишет она. К несчастью, это желание сбылось посмертно.

№ 18. Эрже «ГОЛУБОЙ ЛОТОС» (1936)

Черт подери! Нет, более того: ТЫСЯЧА ЧЕРТЕЙ! Номер 18 — опять не я! И все потому, что какой-то чертов башибузук, чертов пьянчуга, чертов брюссельский псих, чертов сухопутный моряк решил спихнуть меня с этого места!

И еще вдобавок Тентен — ну и дурацкое же имечко! Это некий якобы журналист-международник (при том что никто не видел, как он пишет свои статьи), придуманный бывшим бойскаутом Жоржем Реми (1907–1983), сокращенно РЖ (уж не Расследования ли Жандармерии?)[138]. Странная идея — выбор такого псевдонима, особенно для человека с весьма подозрительными политическими убеждениями — колониалистскими, а иногда прямо-таки расистскими (см. «Тентен в Конго»), не говоря уж о сомнительном поведении в Бельгии во время Второй мировой войны (работа в газете, руководимой немцами).

Однако, несмотря на это, Эрже был и остается изобретателем европейского комикса, благодаря своему четкому изобразительному стилю, умению строить интригу с саспенсом в конце каждого выпуска (неподражаемые картинки, появлявшиеся регулярно, раз в неделю, держали юных читателей в напряжении каждые семь дней) и придумывать жутко смешных проходных героев — капитана Хеддока, профессора Турнесоля, даму Кастафьоре, детективов Дюпона и Дюпонна, ну и конечно, самого Тентена с Милу[139]. Он рисует, модернизирует, адаптирует и вульгаризирует (в благородном смысле этого слова) романы-сериалы в духе Рокамболя[140]. Впрочем, последний из его 23 альбомов будет озаглавлен «Тентен и Пикаро», в честь тех испанских плутов-авантюристов XVI века, которые и дали имя жанру плутовского романа.