Лучшие романы

Группка мужчин, окружавшая Грэма, тоже выкрикивала поздравления. Человек в желтом стоял рядом, глаза его сияли на застывшем лице. А песня звучала все громче и громче: трам, трам, трам, трам.

Постепенно Грэм стал вполне осознавать смысл происходящего, понял стремительную перемену в своем положении. Острог, который всегда стоял рядом с ним перед кричащей толпой, был далеко – теперь он противник. Никто не мог больше управлять им. Даже люди, стоящие вокруг, вожаки и организаторы толпы, смотрели на него, ожидая действий, поступков, приказов. Он стал настоящим королем. Марионеточное царствование кончилось.

Он был более чем готов сделать то, чего от него ожидали. Каждая жилка, каждый мускул дрожал от возбуждения; возможно, он был в некоторой растерянности, но не ощущал ни страха, ни гнева. Помятая рука горела и немного подергивалась.

Его немного беспокоило, как он выглядит. Страха не было, но не хотелось казаться испуганным. В прошлой жизни ему часто доводилось испытывать и более сильное волнение – во время спортивных игр. Хотелось действовать. Было понятно, что ему не следует слишком задумываться над деталями этой грандиозной борьбы, иначе его парализует сознание ее сложности.

Вон там эти синие прямоугольники – далекие летные площадки. Там – Острог! И против Острога, такого отчетливого, определенного, решительного, он, Грэм – такой неясный и колеблющийся – начинает сражение за будущее мира!

Глава XXIII Грэм говорит свое слово

На некоторое время Хозяин мира утратил власть над своими мыслями. Даже собственная его воля казалась не его волей, собственные действия были ему удивительны, словно были частью странных переживаний, переполнявших его существо. Три факта не подвергались сомнению: негры направляются в Лондон, Элен Уотгон предупредила народ об их прибытии и он – Хозяин мира. Каждый из этих фактов, казалось, боролся за полное господство над его мыслями. Они словно выступали из общего фона переполненных залов и коридоров, комнат, где в тесноте совещались командиры отрядов, помещений для телефонной связи и кинематографа, широких окон, за которыми бурлило море марширующих людей. Человек в желтом и те, кого Грэм считал вожаками отрядов, не то подталкивали его к действиям, не то послушно следовали за ним – трудно было это понять. Возможно, они делали то и другое. Возможно, какая-то невидимая, неведомая сила вела их всех. Но Грэм чувствовал, что должен выступить с обращением к населению Земли, и уже обдумывал некоторые эффектные фразы – они проплывали в его голове, в них содержалось все то, что ему необходимо было сказать людям. Вместе с человеком в желтом он оказался в комнатке, откуда предстояло сделать обращение.

Обстановка здесь была подчеркнуто современной. В середине комнаты – яркий овал электрического света от скрытых ламп. Остальная часть – в тени; двойные плотно пригнанные двери, через которые они попали сюда из бурлящего зала Атланта, отсекали от шума. Мертвенный звук захлопнувшихся за спиной дверей, внезапный конец сумятицы, в которой прошли последние часы, подрагивающее пятно света, шепот и быстрые бесшумные перемещения слуг в затененной части комнаты – все это странно повлияло на Грэма. Огромные уши фонографического аппарата – целая батарея – распахнулись навстречу его словам; черные глаза массивных фотокамер ждали начала речи; за ними тускло отсвечивали металлические стержни и спирали, что-то вращалось с прерывистым жужжанием. Он вошел в центр светового овала, и его тень, черная и резкая, свернулась в пятно под ногами.

Грэм примерно представлял себе, какие слова нужно произнести. Но эта тишина, эта изоляция, оторванность от заразительной энергии толпы, и эта аудитория – настороженные уши и глаза машин… Такого он не ожидал. Казалось, он лишился внутренней опоры, его словно уронили – внезапно уронили в это состояние, чтобы он познал себя. В одно мгновение он ощутил в себе перемену. Почувствовал страх, что не сможет быть убедительным, что впадет в театральность. Он боялся, что его подведет голос, что речь его будет лишена блеска. Смутившись, он повернулся к человеку в желтом с успокоительным жестом.

– Нужно немного подождать, – сказал он. – Я не знал, что все будет так. Хочу еще раз обдумать свои слова.

Он еще колебался, когда пришел взволнованный курьер с известием, что передовые аэропланы уже пролетают над Мадридом.

– Какие новости с летных площадок? – спросил Грэм.

– Люди из юго-западных отрядов готовы.

– Готовы!

Он с нетерпением повернулся к пустым черным объективам.

– Думаю, нужна короткая речь. Боже, если бы я знал точно, что сказать! Аэропланы над Мадридом! Они, наверное, взлетели раньше основной армады. Эх, не все ли равно, хорошо я буду говорить или плохо, – подумал он вслух и отметил, что свет стал ярче.