Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все

Кидман и Круз вместе с двумя детьми переместились в Англию в конце 1996-го – в маленький дом неподалеку от лондонской студии Pinewood, где в ноябре должны были начаться съемки. Съемочную площадку серьезно охраняли, но на ней самой народу было мало. «У Кубрика была очень маленькая команда», – рассказывал автор «Магнолии» Пол Томас Андерсон, один из немногих, кто побывал на площадке. (Круз, который снимался в «Магнолии», провел его через охрану.) «Я спросил: „А вы всегда работаете с небольшим числом людей?“ Он посмотрел на меня эдак и спросил: „А вам сколько нужно?“ Тут я почувствовал себя каким-то засранцем из Голливуда».

Команда Кубрика наблюдала, как густобородый режиссер – черный пиджак поверх рубашки с воротником на пуговицах; брови, поднятые над очками, будто крылья летучей мыши, – обсуждал с Крузом и Кидман сцены, которые запросто мог переписывать за ночь до этого. Он работал допоздна, и порой съемки заходили за полночь. Иногда его устраивал результат двух дублей, иногда – не хватало и восьмидесяти. «Это было такое странное-престранное существование, – рассказывала Кидман, которая часами зависала в захламленном офисе Кубрика, игриво препираясь с режиссером. – И мы просто всецело отдавались проекту». Как-то раз они с Крузом несколько недель проработали над сценой, в которой их персонажи ссорятся в спальне, сделанной по подобию одной из бывших нью-йоркских квартир Кубрика. Кидман обустроила пространство, чтобы оно больше походило на их с Крузом реальную спальню, разбросав одежду по полу и белье возле постели – в точности как Круз делал дома. «В конечном итоге мы как будто бы жили на площадке, – говорила она. – Мы даже спали в этой кровати».

Единственным, кто погрузился в «С широко закрытыми глазами» глубже, чем они, был сам Кубрик. «Не сразу получилось начать работать не с легендой, а с живым человеком», – рассказывает режиссер Тодд Филд, исполнивший в «Глазах» одну из ролей. За годы отшельничества Кубрика молодое поколение чуть ли не обожествило его многолетнюю фильмографию, состоящую, как однажды выразился Круз, из «безупречных видений»: неприрученных комедий вроде «Доктора Стрейнджлава, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу», утонченно-болезненных драм вроде «Путей славы» и «Барри Линдона» и фильмов где-то между ними вроде «Лолиты». Одержимые поклонники разбирали его работы по кадрам, и в девяностые многие уже не надеялись на его возвращение. Однажды, когда Филд был за рулем, ни с того ни с сего ему позвонил агент и сообщил, что его разыскивает Кубрик. «Я так разволновался, – говорит Филд, – что въехал в кого-то».

Филду, которому тогда было чуть за 30, досталась роль Ника Найтингейла – джазового пианиста и старого приятеля Билла. Актера как независимого («Гуляют, болтают»), так и большого студийного («Смерч») кино наняли без прослушивания и в первый рабочий день отвезли в поместье Лутон Ху – одно из мест съемок «Глаз». Филд нервно бродил с фотоаппаратом по зданию много часов подряд, прежде чем нашел достаточно укромный уголок, из которого можно было понаблюдать за пробами света, которые проводил Кубрик. «Через несколько минут, – рассказывает Филд, – он обернулся, посмотрел этим своим взглядом прямо на меня, улыбнулся и говорит: „Ты уже здесь. Подходи, посмотришь, чем мы занимаемся“». Когда Филд представился, Кубрик рассмеялся и сказал: «А то я не знаю, кто ты, на хрен, такой! Я сам тебя нанял».

По словам Филда, режиссер раскрепощал команду тем, что устраивал в своем трейлере просмотры отснятого за день материала и спрашивал их мнения, щеголяя своим чувством юмора. «Оно у Стэнли было крайне язвительным, – говорит Филд. – Стэнли дразнился и задирал тебя так, чтобы ты приосанивался и показывал свой характер». Однажды во время съемок Кубрик спародировал тупоголового персонажа Стива Мартина из «Придурка» (ранее он встречался с Мартином, чтобы обсудить его участие в «Глазах»).