Лучший из миров: как философы предлагали устроить общество и государство

После многих лет преподавания Федоров отправляется пешком в Москву, где начинает работать сначала помощником библиотекаря в Чертковской библиотеке, затем библиотекарем Румянцевского музея. Комната, в которой он работал, по выходным или после закрытия библиотеки становилась дискуссионным клубом. В числе посетителей встречались известные люди Москвы. Даже такие своеобразные гиганты мысли, как Лев Толстой и Владимир Соловьев, были поражены масштабом личности Николая Федорова. Мыслитель вправду отличался как от обывателей, так и от интеллигентов внешностью, поведением и способом мышления.

Толстой принял его за глубокого старца, хотя они были ровесниками. Казалось, Федоров застыл в образе старика и больше не менялся. Жизнь мыслителя отличалась аскетизмом: чай с хлебом в обед, сон на сундуке, ветхая, но всегда чистая одежда, полученный заработок раздавал нуждающимся. Скорее всего, благодаря этому Федорова прозвали русским Сократом.

Современники рассказывали, будто Федоров знал содержание всех книг, находившихся в библиотеке, в которой работал. Его нравственный авторитет был настолько весомым, что посетители называли его душой библиотеки. Два лета подряд во время отпусков философ обобщал свое учение по просьбе Достоевского. К сожалению, ознакомиться с работой Федор Михайлович уже не успел. Рукопись, предназначавшаяся ему, стала основой главного труда Федорова – «Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т. е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства. Записка от неученых к ученым, духовным и светским, к верующим и неверующим».

Идеи о том, что «космические корабли будут бороздить просторы вселенной»[109] и человечество воскресит всех когда-либо живших людей, сочетаются у Федорова с христианскими консервативно-патриархальными представлениями об общественном устройстве. Он был уверен, что с помощью науки людям удастся исполнить заветы Христа и воскресить всех людей, когда-либо живших на Земле, собрав их из нужных частиц. С Федорова начинается русская философия космизма.

Часть 3. Воскрешение всех мертвых – общее дело человечества

В 1891 году американцы проводили опыты, пытаясь с помощью взрывов вызвать дождь в засушливых регионах. Использование оружия не для истребления людей, а для улучшения их жизни и контроля за погодой, вдохновило Федорова. Перестать воевать между собой, превратить все армии мира в научно-исследовательскую мощь, чтобы взять природу под контроль, – такова его заветная идея. Опыты – луч света в царстве тьмы, переход от создания средств, приносящих голод, к средствам, которые спасают от голода.

Люди должны не уничтожать друг друга смертоносными орудиями, а объединиться против природы и смерти. Если Бог заповедовал человеку обладать всей землей, то подчинение природы – это исполнение божественного замысла. Поэтому Федоров говорит, что мы не должны ограничиваться какими-то двумя выстрелами из пушек, но должны полностью начать контролировать все течения воздуха, все природные явления, объединив для этого силы всех армий мира.

По наблюдениям Федорова, беда науки в разрозненности: ученые занимаются частными вопросами, но, если мы хотим обуздать природу, пришло время объединиться ради великого общего дела. В действительности ученые мирятся с причудами неразумной природы и человечество принуждено подчиняться ей. Федоров интерпретировал покорение природы, как внесение в нее Разума и Божественной воли. С помощью человеческого разума удастся взять под контроль неразумную природу и привести ее на службу человеку. Погода станет соответствовать необходимым требованиям, земледелие улучшится, промышленность будет построена на новых принципах.

Прямо сейчас отменить смерть нельзя, но кое-что должно быть сделано до этого момента – изменение отношения к смерти и погребению. «Человек есть существо, которое погребает»[110], позабывшее, что оно же испокон веков стремится воскресить. Занятное историческое наблюдение: погребение – и есть попытка воскрешения. Древние люди, которые погребали фараонов в гробницах с различной утварью и специальными текстами, были уверены, что это поможет в загробной жизни.

Второе, бытовое наблюдение Федорова: мы испытываем гордость за подвиги предков, при этом кладбища приходят в запустение. Кладбище выпало из общественных взаимодействий; вместо любви к отцам – гордость за них. Когда гордость за подвиги отцов будет вытеснена любовью к ним и скорбью об их смерти, а люди осознают, что живут на кладбище, в то время как природа их убивает, только тогда произойдет политическое и научное объединение ради воскрешения всех когда-либо живших людей. Храмы не должны существовать вдали от кладбищ. К могилам должны быть перенесены школы и музеи, возле них – устраиваться поминальные трапезы. Стремительный бег жизни сделал из нас людей с короткой памятью. Живые продолжают упорно отгораживаться от мертвых, но нужно хранить память о разрушениях, которые несет смерть.