Лучший книжный парень

После нескольких месяцев, проведенных дома в печали, я понял, что лучшее, о чем я мог мечтать — это о маленькой и простой жизни, но такой, в которой я не был бы одинок. Я отгородился от всех, но мне нужно было быть рядом с людьми. Я продал наш дом, переехал в это местечко за пару городков отсюда и арендовал старую галантерейную лавку. Потом я несколько месяцев строил планы насчет кофейни «Солнечное сияние» и старался не облажаться. Было ли хорошей идеей отказаться от идеи не выходить из дома, отремонтировать здание и начать новый бизнес с нулевым опытом? Что ж, сегодня я скажу «да», но на этом пути определенно было много стрессовых моментов.

Хизер также взяла с меня обещание, что я буду смеяться каждый день, и это действительно чертовски тяжело. Она говорила, что мой смех — это то, что ей больше всего нравится во мне, но долгое время я не думал, что когда-нибудь еще смогу смеяться над чем-либо еще. Смех других людей воспринимался как оскорбление. Как эти люди могут смеяться, когда моя жена мертва?

Третье обещание тем больше похоже на проклятие, чем дольше оно остается невыполненным. Прошло два с небольшим года с тех пор, как она умерла. Я слышал истории о людях, которые снова вступают в брак через шесть месяцев, и о людях, которые доживают остаток своих дней в одиночестве. Кажется, что нет нормального времени для того, чтобы «двигаться дальше». Что бы это ни значило.

Когда она рассказала мне об обещаниях, я в слезах вышел на улицу, и меня вырвало на кусты в саду хосписа. Я видел, что она пыталась быть милой и деликатной, но потом не сдержалась. Она сказала, что я не должен чувствовать себя виноватым из-за того, что занимаюсь сексом, что у меня должно быть много секса, чтобы наверстать все то, что я упустил, что я должен заиметь целый выводок детей. Как будто я мог думать о чем-то подобном, когда думал только о том времени, которое нам осталось провести вместе. Каждый день, каждый час, каждая минута были подарком, который, как мы думали, мы никогда не получим.

Даже мысль о том, чтобы быть с кем-то еще, пугает. Хизер — единственный человек, с которым я когда-либо спал, так что у меня не так уж много воспоминаний, которые я мог бы вспомнить, если возникнет желание оторваться. А это случается нечасто. Депрессия и горе делают это с тобой. Редкие просмотры онлайн-порно чередовались между унынием и ужасом. На самом деле я ни к кому не испытывал влечения, никогда не позволял себе думать о женщинах в таком ключе.

Значит ли это, что у меня больше никогда не будет секса? Наверное, я предполагал, что рано или поздно это произойдет, и, возможно, этот момент ближе, чем я думал. Мысль о сексе с кем-то новым пугает, но почему-то мысль о вечном воздержании кажется еще ужаснее.

Прочитав следующую рекомендацию Кары, я решаю, что, возможно, действительно хочу заняться сексом. Это всего лишь секс, не так ли? В этом нет ничего особенного. Если герои книги могут относиться к этому так непринужденно, то, возможно, и я смогу. Хотя, очевидно, это произойдет только в том случае, если она этого захочет, а я понятия не имею, что у нее на уме.

Господи, что же они вытворяют в этих книгах. Возможно, это даже не так уж дико, а я просто наивен в отношении того, чем люди занимаются за закрытыми дверями, но за последние две недели я думал о сексе больше, чем за долгое время.

Когда Кара пишет мне, что с нетерпением ждет ужина, и спрашивает, принести ли что-нибудь, я чувствую себя подростком, предвкушающим, как пройдет наш вечер. Что-то в ней снова пробудило все эти эмоции, хотя трудно испытывать подобные чувства без того, чтобы сразу же не почувствовать прилив вины и грусти.

Но я все еще стесняюсь покупать презервативы. Я попытался купить их в супермаркете, но потом увидел, что покупатель, которого я узнал из «Солнечного сияния», поворачивается ко мне спиной, и я положил их обратно. В конце концов, я купил их онлайн и засунул в дальний ящик прикроватной тумбочки. Чувствую себя виноватым даже за то, что просто думаю об этом.

Глава 11

Кара

Я никогда в жизни так не нервничала. Моя рука дрожит, когда я открываю калитку в сад Люка. Чувствую себя, будто иду на собеседование, и испытываю стыд, когда он открывает дверь еще до того, как я постучала. Либо он наблюдал за мной из окна, либо услышал, как я с ужасным трудом закрываю калитку, с чем, как это ни невыносимо, я, похоже, все еще не справляюсь.

— Просто оставь, — кричит он из дверного проема, где стоит, прислонившись к косяку с кухонным полотенцем, перекинутым через плечо, и выглядит как герой современного уютного романа. — Щеколда правда тугая.

— О, здорово, круто. — Что, черт возьми, крутого в том, что я не могу закрыть ворота, Кара, ты идиотка?

Я краснею, и он, должно быть, замечает это, когда приветствует меня и чмокает в щеку, когда я захожу внутрь.

— Прекрасно выглядишь. Вот, давай-ка я возьму твое пальто.