Лукавый сексуальный лжец

— По крайней мере, на этот раз твой стыд-позор не заснят на пленку.

— О боже, как это я забыла про Хоумкаминг! [Homecoming — «Возвращение домой», мероприятие, где собираются выпускники и студенты: встречи, танцы, спорт — прим. перев.] — вскрикивает Харлоу.

— Думаешь, мне тогда было стыдно? — спрашивает Люк, придвинувшись поближе ко мне. Так близко, что наши руки соприкасаются от плеча до локтя.

Он всем дает понять, что я в этом разговоре не лишняя.

Дает понять, что он здесь из-за меня.

Он общается со мной, потом с Миа и ее подругами, имея в виду, что «Вот это наша общая история. А вот это сейчас — моя».

Запнувшись, мое сердце падает в низ грудной клетки, когда чувствую на себе пристальный взгляд Харлоу. Я смотрю на нее, отчаянно желая перенаправить ее тяжелое внимание на что-то еще.

— А что там было на Хоумкаминге? — спрашиваю я.

Миа уже смеется, и это рассеивает зарождающееся напряжение, которое — слава богу — ни Люк, ни Марго не успели заметить.

— Представь только: футбол, перерыв. Имей в виду, что это наш последний курс, и парням совершенно фиолетово на хорошее поведение. Все на трибунах ждут, когда выйдет группа поддержки, и тут на поле выбегает несколько голых парней в масках!

Взглянув на Люка, я понимаю, что неосознанно прижалась к нему. Его запах чистый и теплый. Почувствовав аромат его мыла, я вспоминаю, что он был немного другим на моей коже. Люк покраснел, и румянец виден даже несмотря на загар. Он едва сдерживается от хохота.

Марго кивает.

— А на трибунах репортеры местной газеты! Пара тысяч родителей с фотоаппаратами. И вот: мотающиеся пенисы — вспышки! — потом задницы — снова вспышки! Наша тетя узнала его по заднице на фото, которое бабуля разослала всей семье.

Она с трудом договаривает, прежде чем упасть и расхохотаться.

— Господи, — говорю я ему. — Чем ты только думал?

— Знаешь, что, — отвечает Люк, жестом показывая на все свое тело. — Иногда ты просто не можешь сдерживать своего рвущегося наружу зверя, ясно?

Раздается коллективный стон, и теперь уже никто не может сдержать громкий ржач. Лола хохочет так сильно, что задыхается.

— Ему пришлось нести наказание на общественных работах в доме престарелых, и все лето его щипали за попку пожилые леди, видевшие его в газете!

— Не могу поверить, что забыла об этом! — Марго вытирает слезы. — Боже, я уже плачу.

— У меня бока болят, — говорит Харлоу, наклонившись вперед, чтобы выровнять дыхание.

— Сделал, что смог, — замечает Люк. Он выглядит совершенно невозмутимым и откусывает огромный кусок сэндвича, и я признаюсь честно — я впечатлена. Еще я понимаю, что за все это время он еще ни разу не посмотрел в телефон, и гадаю, дело ли в присутствии его сестры.

Наконец отдышавшись, Харлоу обращает свое внимание на Люка.

— Так, теперь о малоприятном, — вытерев слезы под глазами говорит она. — Что ты собираешься делать? — я задерживаю дыхание, но потом медленно выдыхаю, когда она продолжает: — Слышала, ты собрался в магистратуру на юрфак?

— Надеюсь на это, — отвечает он. Люк начинает объяснять, что он практикант — Марго тут же перебивает, чтобы похвастаться, что это крупнейшая юридическая компания, сопровождающая сделки, во всем округе — и поэтому у него часто не хватает времени сходить в туалет без стопки документов под мышкой. И что надеется осенью поступить в магистратуру. — Мама с сестрицей не могли не проконтролировать отправку заявления, — он ухмыляется Марго. — Так что посмотрим, что получится.

Харлоу показывает на него своей бутылкой воды.

— Ну надо же, какое совпадение. Муж Миа адвокат.

— Поделикатней, Харлоу, — говорит Лола и протягивает ей еще один капкейк. — Может, засунешь его в рот на минутку?

— А что я сказала? — спрашивает Харлоу, но капкейк все-таки берет. — Забавная ведь деталь, разве нет?

— Я знаю, — говорит Люк. — Случайно пересекся с ним в кампусе и подошел с ним поговорить. Он вроде классный парень.

Все замирают, кроме самого Люка, который как ни в чем не бывало продолжает есть сэндвич, и Миа, которая, по-видимому, уже в курсе.

— Он классный, да, — Миа улыбается Люку с такой благодарностью, что у меня в горле застревает ком от облегчения за них обоих.

Лола угощает всех по еще одному десерту, и разговор плавно перетекает к обсуждению восстановления мамы Харлоу после двойной мастэктомии и химиотерапии, преподавательских будней Марго, потом речь заходит о Финне, Анселе и сто процентов Люке, который у всех на виду поворачивается ко мне и прижимается ближе.

— Будешь мне должна, — говорит он, а я чувствую, как взлетают вверх мои брови.

— Должна? Тебе?

— Спокойно, Цюрих. Я не в том смысле. А про то, что ты мне наврала и дала Марго аргумент в перепалках, которого хватит до конца лета.

— Эй, не смотри на меня так, — не сумев сдержать улыбку, говорю я. — Я не виновата, что ты даешь столько изумительных поводов для подколов. Ты просто кладезь. Золотое дно.

— А ты тем не менее игнорируешь тот факт, что соврала, — он хмурится, но взгляд по-прежнему улыбающийся. — Это было не очень хорошо.

Он прав.