Лукьяненко

Не один год напряженной работы прошел на Краснодарской селекционной станции, прежде чем в 1938 году комиссия по сортоиспытанию впервые районировала выведенные им гибридные сорта Краснодарка-622/2, Первенец-51 и Гибрид-622. Это был первый успех.

…Родилась дочь Оля. А сын так вырос, что его и не узнать. Пора думать, какое дело он выберет себе на всю жизнь. Может быть, селекцию? Хотя мать подмечает у него и другие наклонности. Только-только встававший на ноги, не по годам крепкий телом, он уже не раз примерял отцовский костюм, и к голосу его недаром прислушиваются и сверстники, и те, что постарше, говоря: «Посмотрим, как Гена!» Прекрасно, что его не покидает мечта сделать что-то интересное, важное. В технику — автомобили, радио, конструирование планеров — Гена, как видно, страстно влюблен и постоянно с чем-либо возится, что-то переделывает или создает по своему замыслу. Мать, обратив внимание на эту склонность сына, не раз говорила Павлу Пантелеймоновичу: «Смотри, в нашу породу пошел, в род Поповых». И, разложив на столе фотографии, она долго выискивает черты сходства у Гены с его дедушкой по матери, прожившим всю жизнь во Владикавказе, где прошло детство и юность и самой Полины Александровны.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Глава первая

ВОЙНА

Не думали, не гадали Павел Пантелеймонович с Полиной Александровной ранним утром 22 июня 1941 года услышать это страшное слово. Сразу изменилась мирная жизнь поселка. И без того малолюдный, он стал пустеть день ото дня. Уходили на фронт рабочие, трактористы, сеяльщики. Пришло письмо из Ивановской от отца. Пантелеймон Тимофеевич сообщал, что братья Петр и Василий, проживший много лет в Ростове, уходят в армию. «Совсем старик стал, — подумал про отца Павел Пантелеймонович, — девятый десяток пошел, а духом не падает, как и весь наш народ, верит, что придет конец фашисту».

…Мирная жизнь кончилась. Павел Пантелеймонович стал еще более замкнутым. Он видел общее народное горе и понимал, что теперь не время для селекции. Жаль, но придется сворачивать с размахом задуманный им фронт исследований. А ведь сколько намечено сделать! И твердую озимую пшеницу решил вывести для качественных макарон, и ветвистыми пшеницами занимался, и перспективный низкорослый неполегающий сорт в работе, для окончания которой еще потребуется минимум десяток лет…

Урожай летом 1942 года выдался отличный. Собранный хлеб лежал ворохами на току селекционера, и машины едва поспевали вывозить скопившееся зерно. Крайком партии торопил с вывозом, так как обстановка на фронте складывалась тяжелая. Потерпев поражение под Москвой, фашистские вояки круто меняют стратегический план ведения войны. Танковые армады неприятеля устремляются к югу, в хлебородные районы, чтоб отрезать Москву от жизненно важных районов снабжения, а тем временем достичь кавказской нефти. К лету ожесточенные сражения с захватчиком развернулись в донских степях, и к концу июля под угрозой оказался Ростов. Теснимая превосходящими силами противника, Красная Армия вынуждена была пядь за пядью отступать. Вскоре враг вплотную приблизился к кубанской земле.

Павла Пантелеймоновича с самого начала войны предупреждали, что в армию он не должен идти: хлеб ведь тоже является оружием борьбы. И труд его приравнивается к ратному.

Приходили письма с фронта от старших братьев Василия и Петра, шли из Ивановской письма от отца, они придавали ему силы и уверенность в святости народного подвига.

Сводки Совинформбюро приносили безрадостные вести. Немцы развили наступление на востоке края в направлении Армавира. На днях Павел Пантелеймонович — в который раз за последнее время — побывал в крайкоме партии. Он давно как заместитель директора института был ознакомлен с планом эвакуации. Но все не верилось, теплилась какая-то надежда на чудо. Увы! Чуда не случилось. Лукьяненко было приказано в кратчайший срок подготовиться к эвакуации наиболее ценного имущества селекционной станции в ближайшие дни.

Начались спешные сборы. Павел Пантелеймонович и Полина Александровна потеряли счет времени. Следили за упаковкой, давали распоряжения. В эти-то дни им некогда было вспомнить даже о сыне. А он все время где-то пропадал.

Эвакуация началась в один из августовских дней 1942 года. В небе висели вражеские самолеты, где-то далеко слышался тяжелый гул дальнобойных орудий. В назначенный час стали выезжать с территории в строгом соответствии с предписанием. Думали, что Гена нагонит их в пути, но вот уже и мост через Кубань позади, а его все нет и нет…

НА ВОСТОК