Лукьяненко

На подводе, которую должен был вести Гена, проехала одна из работниц селекционной станции по имени Миля. Павел Пантелеймонович никому, кроме нее, не доверил бы сорт пшеницы, который после войны станет известен как Новоукраинка-84. Дорога под Саратовской была изуродована бомбами. Немцы уже вошли в Краснодар, и над головами все чаще стали проноситься самолеты с черными крестами. Они сбрасывали свой груз, стараясь попасть в ниточку моста, возле которого время от времени скапливались то полуторки с подводами, то стада угоняемых в горы лошадей и коров. Работники станции двигались каждый на своей подводе, соблюдая интервал в полчаса, чтобы в случае нападения с воздуха не был уничтожен одним заходом весь обоз. Впереди Полина Александровна. За ней следовал Павел Пантелеймонович. На его подводу был уложен весь селекционный материал. Небольшие сумочки-пакеты тщательно упакованы в ящики и мешки. В них лежали все имевшиеся на опытной станции образцы пшеничных растений, кропотливо отобранные в небольших количествах.

Когда первая пара лошадей благополучно миновала опасное место и поднялась на пригорок, Полина Александровна оглянулась и увидела, что переправа и вовсе разбита и повреждения настолько серьезны, что теперь требуется величайшая осторожность при продвижении вперед.

— Осторожно съезжай, Павел! Мостик разбит! — успела предупредить она показавшегося из-за бугра мужа.

Уже передние копыта его коней готовы были, казалось, ступить на доски, как Милькины лошади ни с того ни с сего вдруг понесли, вмиг настигли подводу Павла Пантелеймоновича и врезались в нее. Обе подводы сцепились и полетели под откос.

Совсем рядом по полотну железной дороги из-за поворота показался эшелон. На открытых платформах ехали и конные и пешие, везли пушки и иной ратный груз. Была ночь. С поезда дали свет. Луч прожектора полоснул темный провал откоса и высветил на дне подводу с лежащим неподалеку телом. Пока вытаскивали подводу, из леса выбежала женщина с распущенными волосами, глаза ее были широко открыты, она металась в яркой белизне прожекторного снопа и вопила: «Здесь! Они убили их!» Зияла воронка, да далеко, метрах в двадцати от нее, валялись два обгорелых колеса от полуторки. Вокруг были разбросаны щепки и куски искореженного металла. Из сбивчивых фраз несчастной женщины удалось узнать, что бомба попала в грузовик, на котором ехала ее семья — муж и двое детей. Из ее слов было невозможно понять, сколько времени она здесь блуждает, тем более что она снова направилась к лесу. Неожиданно над краем леса появился немецкий самолет, который пронесся над их головами с такой быстротой, что никто не успел даже испугаться. Все побежали к лесу, когда шум давно исчез.

— Туда, туда! — звала женщина и показывала вниз, на то место, где виднелись торчащие кверху колеса. Вытащили наконец пострадавшего с помощью красноармейцев. Но Милю так и не смогли найти. Это была первая потеря, и они тяжело переживали ее.

У Павла Пантелеймоновича была ушиблена спина и придавлены обе ноги при падении. Целые сутки он не мог разговаривать. Но сортовой материал был спасен. Ему предстоял нелегкий путь через Сочи, Баку, Красноводск, а оттуда в Алма-Ату.

Выбирались к Сочи с великими тяготами. Уже вблизи городка настиг их сильный, почти тропический ливень. Он промочил насквозь пакеты и мешочки с образцами пшениц. Но тут же выглянуло солнце, стало тепло, и Полина Александровна разложила весь селекционный материал на брезенте. Она выбрала для этой цели широкую полянку в окружении зарослей азалии. Несколько часов ушло на просушку. К счастью, зерна не успели набухнуть.

Долгим оказался путь до Баку, а там через Каспий в Красноводск, затем с немалыми приключениями — поездом до самой Алма-Аты.

Добравшись до места, они первым делом поинтересовались, целы ли семена. Опасения, что заставший их в Сочи дождь испортил пшеницу, к счастью, не оправдались, и ничто не могло помешать продолжить работу на новом месте.

Но отозвали Павла Пантелеймоновича в Москву, и вся тяжесть работы легла на плечи Полины Александровны. Дело все же шло благодаря помощи комсомольцев да вернувшихся с фронта инвалидов.

Управляющий местным селекцентром посчитал нужным, чтобы весь привезенный материал был отдан под непосредственный его контроль. Полина Александровна, конечно, с этим не могла согласиться. Она не собиралась никому отдавать свое детище. Тогда начальник отказал ей во всякой поддержке, в том числе снял с себя обязанности материального обеспечения семьи. Остался скудный паек и маленькая Оля. А простые добрые люди и тут помогли. Это были казахи. Им самим приходилось несладко в эту тяжкую пору. И все же что ни день — стук в дверь:

— Апа[9]! Возьми, пожалуйста!

И приносили для Оли кто яичко, кто ложку масла.

Увидев, что так он ничего не сможет добиться, управляющий решил, что они не будут больше проживать в комнатке, где находится селекционный материал, а следует им переселиться в другое место, подальше от того, что ему понадобилось.