Лукьяненко

И Павел Пантелеймонович в который раз воочию представил себе весь колоссальный, неимоверный труди подвиг, совершенный одним удивительным русским человеком — Василием Васильевичем Докучаевым, труд, который под силу разве что большому коллективу! Образ Докучаева, его незабвенные труды, его лихорадочная, поспешная жизнь, будто он боялся не успеть завершить задуманное, скромный, но оттого не менее великий научный подвиг ученого непременно давали ему новый прилив творческих сил, всегда вдохновляли, восхищали, делали собственную его жизнь, работу и борьбу более целенаправленной, а душу — мужественной…

Пшеничные колосья, подобно крепышам-карапузам, каждый своим тугим и плотным тельцем тянулись к его рукам, и он, поглаживая их на ходу по головкам, огляделся вокруг, «Ишь ты! Заливается как!» — вслух подумалось Павлу Пантелеймоновичу. Прикрыв глаза ладонью, он тщетно пытался высмотреть в бездонной сини незримого небесного певуна.

В РОДНЫХ СТЕНАХ

Павел Пантелеймонович никак не ожидал, что день его семидесятилетия будет отмечаться столь широко и торжественно. Приехали из Ивановской братья Петр и Василий. Гости из Москвы, Ленинграда, из Киева, из многих областей и республик. Многочисленные телеграммы, поздравления по телефону из многих городов страны от ученых, колхозников, от незнакомых людей. Он так переволновался в тот день, что не смог досидеть до конца торжественного заседания. И когда исполнивший текст поздравительной песенки артист склонился с эстрады, чтобы вручить юбиляру на память слова, он не увидел Лукьяненко ни в первом, ни во втором ряду.

На другой день, сидя вечером дома, он пригласил своего друга Владимира Васильевича Усенко. Тот принес с собой необыкновенный подарок. В течение нескольких последних лет он снимал Павла Пантелеймоновича незаметно и во время поездок по краю, и в дни работы различных симпозиумов и конференций, в моменты встреч с зарубежными учеными.

Усевшись поудобнее, он попросил начинать. Цветной этот фильм действительно лучшее из того, что осталось теперь для нас об академике Лукьяненко. Вот он осматривает великолепное поле озимых хлебов и, как настоящий хозяин волнующегося под ласковым ветром массива, сливается с ним, и мы видим как бы одно неразлучимое целое, словно поле и он вместе с ним являют собой единую плоть… Много приятного промелькнуло перед его взором, но вот, наконец, увидев себя в кадре, он попросил вернуть его:

— Владимир Васильевич, это кто?! Неужели я такой толстый стал?! И когда ты меня видишь, я тоже тебе кажусь таким?

— Да нет, Павел Пантелеймонович, вы вовсе не такой уж толстый, как вам представляется. А если и полный, тоже не беда, думаю, что любите, наверно, хлеб из Безостой, да?! — нашелся Усенко.

И оба расхохотались.

День 70-летия запомнился Павлу Пантелеймоновичу еще и тем, что поздравить его в институт пришел и давний приятель его Иван Сергеевич Косенко, профессор Кубанского сельскохозяйственного института. Большой знаток и друг зеленого мира, он в знак глубокого уважения к Лукьяненко, его заслугам и подвигу предложил Павлу Пантелеймоновичу принять от него подарок — саженец секвойи, растения с далекого Американского континента. Дерево это считают символом долголетия: посадит его человек и станет жить столько, сколько будет расти этот исполин.

Угодья Кубанского сельскохозяйственного института примыкают вплотную к землям их исследовательского учреждения. Место под него — было отведено в начале шестидесятых годов на тогдашней окраине Краснодара. Теперь же здесь ничего не узнать. Стараниями таких энтузиастов, как Иван Сергеевич Косенко, бессменного директора дендрария Ирины Александровны Уманцевой, работников института, деятельным участием студентов на сравнительно небольшой площади, занимаемой парком, возник своего рода ботанический сад.

По красоте и количеству видов растений нет, пожалуй, во всем зеленом городе места, которое можно было бы сравнить с этим чудом. Здесь хорошо прижились деревья и кустарники, собранные со всех концов земли. Сосны из Крыма, Грузии, реликтовые сосны — выходцы из далеких тысячелетий. А сколько видов можжевельника! Многие его разновидности сравнивают с кипарисом. И не зря. Конечно, стелющиеся стволы можжевельника донского или казачьего ни с чем другим не сравнишь и не спутаешь. Строгие ряды голубых елей далеко вокруг себя пропитывают воздух горьковато-лимонным ароматом. Аккуратно пострижены бордюрчики из туи и падуба. В любую пору изысканно-благородны самшитовые куртины. Платановые аллеи, кленовые, липовые, великолепные розарии, плантации сирени, посадки дуба черешчатого и пирамидального. В искусственных озерах к осени расцветают нежные лотосы, плавают кувшинки.