Лукьяненко

И когда он шел мимо памятника Победы, раскинувшего крылья солдатской накидки под двумя вековыми дубами, замершими в почетном карауле, на него, как и всегда в подобных случаях, нахлынула волна воспоминаний о сыне. То как сидел тот еще совсем маленьким у него на коленях — было это на берегу моря в Анапе — и просил еще и еще раз «покатать на лошадке», а то уже крепким, хорошо сложенным юношей, на вид чуть старше своего возраста. И как однажды его по бугорку снега разыскала мать, привезла домой на подводе, на которой ездила встречать детей из школы, и его долго растирали сухим жгучим снегом, потом надевали вязаные шерстяные носки и поили горячим чаем…

— Я сказал — Сенека! — И волчья морда нациста, отвратительно осклабившись, отлетела во тьму…

Он уснул наконец, подложив ладонь под левую щеку.

СЛУГА НАРОДА

Дел все прибавлялось с годами. В их числе — дела депутатские. Немаловажное значение Павел Пантелеймонович придавал этой работе. Ведь это часть его гражданской совести — жить интересами и заботами людей, верящих ему, надеющихся на него, что он придет на помощь, не отмахнется, не отложит в долгий ящик. Никто не упрекнет его — вход к нему в кабинет всегда свободен. Никто и никогда не высиживает в его приемной часами — он знает цену времени и потому ценит его у других. Всякий, начиная от простого рабочего и вплоть до самых высокопоставленных, может входить к нему и являться попросту, без каких-либо церемоний. Слух о его доступности и душевной щедрости разнесся по кубанской земле, и вот уже к нему тянутся люди, совершенно не имеющие никакого отношения ни к институту, ни к нему самому. Иногда среди них оказывались те, кто оступился, свернул с правильной дороги — и им охотно подавал руку Лукьяненко, разумеется, строго взыскивая с них за содеянное.

Один молодой человек обращался к нему в сентябре 1969 года с такими словами:

«В 1965 г. окончил семь классов в дневной школе и в связи с материальными трудностями поступил на предприятие. Нас в семье трое, я самый старший, отца у нас нет, так что матери с нами было нелегко. Я рано вышел из-под ее контроля, перестал прислушиваться к ее советам. Это стало сильно проявляться, когда я поступил на работу. Хотелось казаться старшим, т. е. самостоятельным, что ли, стал курить, понемногу выпивать. Преступление случилось в октябре 1967 г.

Будучи здесь, я все трезво проанализировал и взвесил, понял, что прежде всего во всем виноват сам. Как известно, человек не рождается преступником, оп им становится в силу определенных обстоятельств… Пробыв здесь год и три месяца, я не имею ни одного нарушения режима содержания, отлично работаю.

В честь 50-летия ВЛКСМ мне присвоено звание «Передовик производства», участвую в общественной жизни колонии, заканчиваю 8-й класс, учусь хорошо. В будущем мечтаю получить среднетехническое образование и жить как миллионы советских людей. И я Вас очень прошу помочь мне, если Вам не безразлична судьба запутавшегося человека».

«Надо помочь этому парню», — решает Павел Пантелеймонович. Кривая дорожка никому еще пути истинного не указывала, а если человек тянется к лучшему, если понял свои ошибки, такому следует протянуть руку. И он пишет ему слова ободрения и мужества, искренне желает до конца разобраться в своей жизни.

Читая депутатскую почту, Лукьяненко с благодарностью помнил о том, что народ не раз оказывал ему свое доверие. Он избирался депутатом и краевого и Верховного Советов. В последние годы представлял трудящихся Майкопского избирательного округа в Верховном Совете СССР. В Майкоп теперь приезжал не только по делам научным, но и для исполнения своих депутатских обязанностей. За него единодушно отдавали свои голоса и русские, и украинцы, все жители многонационального города. И конечно, адыгейцы. Давно канули в вечность времена, когда задавленных нуждой, голодом и нищетой, обуреваемых религиозными предрассудками горцев стравливали с казаками, а казаков с горцами власть имущие. Сегодня адыгейский народ, опираясь на плечо старшего брата — великого русского народа, строит новую счастливую жизнь.

К своим депутатским полномочиям Павел Пантелеймонович относился серьезно, с пониманием их значимости и ответственности. Если к нему обращаются, значит, нуждаются люди в его поддержке, помощи, защите от несправедливости. Как не помочь, к примеру, пенсионерке, проработавшей более двадцати лет на одном предприятиии ушедшей оттуда на заслуженный отдых. Просит она теперь разрешения на постройку сарайчика для хранения дров, а ей отказывают. Разве такой человек не заслужил более внимательного к себе отношения? Или вот — в детском садике более ста детей, но хранить продукты для пищеблока негде. Неужели нельзя помочь им приобрести, на худой конец, холодильник «ЗИЛ-Москва»?! Нужно решать и такие проблемы! И появляются на бланке депутата Верховного Совета СССР слова с просьбой, советом, пожеланиями.