Луна как жерло пушки. Роман и повести

— От вас, коммунистов. Вы их проповедуете. На словах — одно, зато в листовках — совсем другое. Хотите извести верующих, в первую голову — монахов.

— Ты сам читал такую листовку? Тогда покажи и мне!

Он вернулся из подвала взбешенным. "Брат" Канараке в самом деле показал листовку, отпечатанную на ша-пирографе, — он, разумеется, мог быть только у подпольщиков. Содержание листовки полностью подтверждало слова баптиста, и было нелегко убедить его, что это работа провокаторов, если вообще не сигуранцы или гестапо. Но с какой целью сфабрикована фальшивка? Там черным по белому было написано: "Долой монахов!" Конечно, чтоб вызвать раздор…

Сыргие попытался отогнать воспоминания: ему столько нужно обдумать… Дождаться бы рассвета, а там… Полностью уничтожив листок, вынутый из конверта, он принялся рвать в клочья и сам конверт.

И снова стал разглядывать людей у костра. Со стороны картина казалась самой мирной: измотавшись за день, спокойно отдыхают у огня. Может, стоило бы поискать новое укрытие? Хотя бы просто спуститься с дерева и пойти куда глаза глядят, только бы подальше от них. В конце концов, можно ведь и встретиться с кем-нибудь — лесником, охотником, партизанами. Разве это исключено?

Он услышал, как часто, гулко забилось в груди сердце. Попытаться убежать, рискуя быть схваченным, или же избежать риска до рассвета? В любом случае нужно держать себя в руках. Это прежде всего. Но почему не видно собак? Куда они пропали? Сейчас все зависит от того, по-прежнему ли с ними собаки.

На конверте ничего не написано, — значит, можно скомкать его и отбросить куда-нибудь подальше. Собравшись с силами, он резко отшвырнул в сторону шершавый комок бумаги — упав на землю, он издал легкий шорох, напоминающий шелест крыльев. И сразу же на этот слабый, еле слышный звук откликнулась собака. Правда, только настороженно вздыбилась, пытаясь вырваться из ошейника. Беспокойство собаки разбудило кого-то из спящих. Но овчарка быстро успокоилась, человек раздул огонь в костре и снова лёг на землю… Все осталось по-прежнему. Только мысль о том, чтобы убежать, пришлось отбросить.

Внезапно он остро ощутил безмятежный покой ночи: казалось, только в эти мгновения все вокруг полностью погрузилось в тишину, так что можно было явственно услышать дыхание спящего леса.

"Не умру, ни за что!" — пронеслась в голове мысль, положившая конец прежним опасениям. Пора осмыслить происходящее, уяснить, почему они ничего не предпринимают, что означает этот мирный сон у тлеющего костра И как, в конце концов, развернутся события дальше.

На заре, как предупредила тогда, в его каморке, Илона, он встретился с Зуграву. Тот был в хорошем настроении, выглядел бодро, по-военному подтянуто. Он взял Волоха за руку — прямо тут же, на улице, и непринужденно, нисколько не таясь, даже не понижая голоса, сказал:

— Держись увереннее, парень, не опускай голову. Не забывай: мы у себя дома! Это во-первых… Во-вторых: срочно передавай дела, которые связывают тебя с этим городом. Вот так… Между прочим, с какой-то частью людей я уже в контакте. Не сердись — не было времени поставить в известность, торопят события… Подробности дела тебе должна была сообщить Илона… А теперь скажи, пожалуйста, чья это работа — крушение поезда с гитлеровскими солдатами? Впрочем, по глазам вижу: ты ничего не знаешь… Даже понятия не имеешь!

Он остановился посреди дороги, протянув крепкую, плотную руку, и в этом движении было столько приподнятой торжественности, что прохожие даже поворачивали в их сторону головы.

— Руководство посылает тебя на задание. Как думаешь: это решение что-то означает? Означает! А именно: дело поручается тебе не только потому, что за тобой следят ищейки. Прежде всего — потому, что полностью заслуживаешь доверия… Одним словом, — он резко понизил голос, — предстоит отъезд, очень интересная и, насколько известно, ответственная миссия.

В его глазах, слегка затуманенных грустью, даже в том, как он замедлил — чисто машинально — шаг, Волох увидел искреннюю, идущую от сердца зависть.