Луна как жерло пушки. Роман и повести

— Надеюсь, ты знаешь, к кому направляемся? — спросил Илие.

— Думаю, что знаю, — ответил Василе. — Дан Фурникэ? Если говоришь о нем, то могу провести более ближним путем.

— Давай! — поддержал его Кику. — И вообще ты пойдешь вперед — разбудишь, поднимешь на ноги. Было бы не очень приятно застать его в постели. Смотри только, чтоб не вздумал хитрить, не преподнес какой-нибудь пилюли.

— Пусть попробует! — проговорил, удаляясь, Василе.

— Теперь пойдем и мы, Агаке. — Он словно бы предлагал товарищу не дорогу разделить с ним в ночной мгле, а… надежду.

Подыскивая слово похвалы, которого неизменно заслуживал Ион, Кику глянул на своего спутника и внезапно отчетливо понял: что бы ни сделал Агаке, он никогда даже не думает о благодарности или признательности.

Ночной воздух, казалось, вместо того чтоб становиться прохладнее, все более накалялся. Но если это только кажется — все из-за того же, из-за того, что рядом идет Агаке? Как бы там ни было, пекари хорошо знают, какою бывает ночная мгла, — работают по ночам.

— Что ты молчишь, Ион?

— Что тут скажешь…

Ион Агаке был потомственным пекарем, и пекарня заменяла ему дом — тут было все его хозяйство, добро, имущество: зимой ходил без тулупа, летом — без рубашки. В пекарне — тепло, всегда вдоволь хлеба. Чтоб убить время и хоть ненадолго выбросить из головы заботы, пекари частенько пропускали по стаканчику. Некоторые заводили любовниц, связывались с легкомысленными женщинами, даже с настоящими проститутками. Порой возникали скандалы и драки, после которых рабочих таскали по судам и полицейским участкам. Во все это неизменно вмешивали Агаке, он давал свидетельские показания, порой по самым пустяковым делам, какой-нибудь мелкой краже или неуплаченному залогу в трактире…

Трактиры! Дома терпимости! Эти заведения заменяли пекарям дом, стол и постель, хотя и нисколько не были на них похожи… Семья, крыша над головой не очень привлекали их, и почти все они до старости оставались бездомными скитальцами. Конечно, этому более всего способствовали условия работы: печь не должна остывать, тесто — перебегать за край корыта. Не только во время войны, но и в мирные дни работа велась одной бригадой, а это значило: день и ночь, суббота и воскресенье — наравне с другими днями. Причина, видимо, была и в жаре, которая изнуряла, изматывала пекаря так, что он в конце концов превращался в высушенного сморчка. Жара выжимала из человека волю, вызывала неуверенность в завтрашнем дне. Если он лишится этого теплого, свежеиспеченного каравая, который давал ему и сытость, и тепло в стужу, значит, лишится всего в жизни… Чего стоит один только теплый угол на печи, когда за окном трещит мороз?

Илие Кику с самого начала понравился и всей бригаде, и плутоньеру — шефу военной пекарни. С шефом Илие вообще повезло: Цугуле раньше был офицером интендантской службы, однако за постоянное пьянство его понизили в чине и перевели на эту, не слишком-то пышную должность. Конечно, пить плутоньер не бросил, и, выдвинув Илие в бригадиры, он, по сути, передоверил тому все дела в пекарне, оставаясь шефом только для видимости.

По совету Волоха бригадир с самого начала провел определенные "профилактические" меры с тем, чтобы заменить слишком ревностного служаку, непомерного болтуна или просто неисправимого "люмпена". На их места он поставил искусных пекарей, способных не только хорошо печь хлеб, но и заниматься некоторыми другими делами…

Многого сумел достичь Илие благодаря тому, что стал бригадиром. Единственным человеком, сумевшим противостоять "профилактическим" и прочим мерам Кику, оказался Ион Агаке. Возможно, более всего потому, что в глубине души он по-прежнему оставался крестьянином до мозга костей. Он был родом с юга Бессарабии — эти места часто страдали от засухи, и Агаке, как никто другой, знал цену куску хлеба. Хлеб был для него святыней. Он мог даже с пола поднять крошку и положить ее в рот… Мог до крови подраться с любым мастером, если тот позволял себе разлечься на досках, предназначенных для укладки хлеба. Стоило только Иону заметить, что кто-то подходит к корыту, не помыв рук, — такого никогда больше не подпускали к тесту, чтоб не поганил хлеба, "благословения господня".

Все это не ушло от внимания Кику, он приблизил к себе Иона и вскоре стал поручать самые опасные и ответственные задания, и, хотя тот исполнял обязанности пекаря, сторожа и кладовщика, справлялся и с подпольными поручениями, не требуя взамен даже слова благодарности.

— Кажется, подходим к дому. — обратился к Агаке бригадир. — Старайся держаться поближе к двери, Ион. Следи за тем, что делается во дворе. Как бы не отмочил какой-нибудь штучки…

Дан сидел на кровати, прибранной и застеленной. Он был в том же, что и всегда, костюме, скромном, но заботливо вычищенном и отглаженном, даже в галстуке. Ночных гостей парень встретил с явным беспокойством. Но и Кику, увидев его, стал чернее тучи, даже не поздоровался с хозяином.