Луна над Сохо

– А мне все равно, уж очень есть хочется, – ответил я.

Мы сели на экспресс до вокзала Ливерпуль-стрит. Стефанопулис показала удостоверение, и нас пересадили в первый класс, что на таком коротком маршруте означало чуть более широкие кресла и чуть меньше пролетариата в вагоне. Это полностью устраивало сержанта, ибо она уснула еще до того, как поезд тронулся.

Вай-фая в вагоне не было, поэтому я включил ноутбук, открыл в ПДФе «Латынь для чайников» и на полтора часа увяз в прилагательных третьего склонения. Когда до Ливерпуль-стрит оставалось минут двадцать и от дождливой мути за окном меня начало клонить в сон, позвонил Троллоп.

– Меня пустили в тот сарайчик, – сообщил он. – Я был прав, его дверь взломали.

Причем всех поставил в тупик способ взлома: замок просто аккуратно вынули вместе с небольшим куском двери вокруг него.

– Никто не понял, как это было сделано, – добавил Троллоп.

Я-то как раз понял: при помощи заклинания. Собственно говоря, я сам видел, как Найтингейл его использовал – в Парли, когда он открывал садовую калитку, ведущую к гнезду вампиров. Либо наш черный маг несколько расслабился, не подозревая, что здесь кто-то может его вычислить, либо же ему просто наплевать, что мы можем о нем знать.

По словам Троллопа, в сарае нашли обычный набор хлама: садовый инвентарь, цветочные горшки, запчасти от велосипеда и тому подобное.

– Вряд ли мы теперь сможем выяснить, пропало ли что-нибудь оттуда, – добавил он.

Но криминалисты все равно все засыпали дактилоскопическим порошком в поисках отпечатков. Результаты их экспертизы, фото выломанного замка и описание двух типов следов на газоне сейчас как раз загружали в файл Джонсона в ХОЛМС. Я поблагодарил Троллопа и пообещал, если будет что-то важное, сразу ему сообщить.

Стефанопулис, всхрапнув, открыла глаза, как раз когда мы подъезжали к станции. Пару секунд растерянно моргала, потом проснулась окончательно. Я выложил ей все, что услышал от Троллопа про сарай и замок.

– Вашего шефа не пора подключать? – спросила она.

На этот счет доктор Валид был категоричен.

– Пока нет, – ответил я. – Давайте сначала попробуем выбить признание из Александера Смита, шефу все равно нельзя вставать.

– Ах да, Смит, – вспомнила Стефанопулис. Поезд остановился. – Злодей старой закалки. Что ж, развлечемся малость.

Допрашивать удобнее всего в Центральном Вест-Энде, решила она. Это большое прямоугольное административное здание тридцатых годов на Сэвиль-Роу, отделанное дорогим портлендским известняком – наверняка чтобы скрасить его изначальную унылость. От самого Сохо его отделяет Риджент-стрит, и здесь находится штаб-квартира отдела по борьбе с проституцией и незаконной торговлей спиртным. Стефанопулис уговорила одного старого приятеля из этого отдела добыть нам Александера Смита. План был такой: заставить его ощутить, что он лишь мелкая сошка в огромном равнодушном механизме. Наша цель сочетала в себе идеи Кафки и Оруэлла, что доказывает, как опасно попадать на допрос к полицейским, превосходящим вас по уровню эрудиции. Для начала мы просто продержали Смита часа полтора в кабинете для допроса, а сами в это время сидели в столовой, пили отвратный кофе и набрасывали примерный сценарий грядущей беседы. То есть Стефанопулис набрасывала, а я, в соответствии с передовыми практическими методиками, аккуратно складывал документы в папку.

Александер Смит действительно провел семидесятые и восьмидесятые за границей – на юге Испании, возле Марбельи, на печально известном Берегу Бандитов. Там жили многие решительные джентльмены средних лет, на вид солидные, как Рэй Уинстон, но их моральные принципы были не крепче мокрой бумажной салфетки. Смит действительно был злодеем старой закалки, но злодеем хитрым и умным, и никому до сих пор не удавалось ни уличить его в чем-то, ни привлечь к ответственности. Он владел клубом, но основной доход получал за посредничество между порномагнатами Сохо и купленными копами. В буквальном смысле знал, где там собака (и не только она) зарыта, и, естественно, ожидал, что об этом речь у нас и пойдет.

– А ведь он боится, – заметила Стефанопулис. – Ни адвоката не потребовал, ни позвонить никуда не захотел. Как будто хочет, чтобы его закрыли.

– Да, но почему не просит о защите?

– А такие, как он, никогда не просят, – махнула рукой Стефанопулис. – И вообще предпочитают разговаривать с копами, только если хотят их подкупить. Но он действительно чего-то боится, и нам надо выяснить, чего именно. Так что сейчас вставим ножик меж створками, повернем – и наша улитка откроется.

– Ммм… может, все-таки устрица? – переспросил я.

– Делайте, что я скажу, – буркнула Стефанопулис.

– А если речь зайдет о… моей сфере ответственности?

Стефанопулис хмыкнула.

– Что ж, если нас занесет на этот «уголок в чужих полях»[58], вы зададите необходимые вопросы, – сказала она. – Но действуйте осторожно и разумно – я не люблю пинать кого-то ногой под столом, это непрофессионально.