Луна убывает

Со временем Шарлотта привыкла, научилась получать болезненное удовольствие от соития и собственной беспомощности, в чем-то сродни мазохизму. Она механически выполняла все требования Ричарда, ложилась так, как ему нужно, вставала на колени, расставляла ноги или сводила бедра, воплощая его фантазии. Шарлотта полностью растворялась в нем.

Ричарду нравилось заниматься с ней любовью в гробу, когда она цепенела от ужаса. Он видел, как ей хотелось зажмуриться и вообразить, что она в другом месте, но не позволял ей такой роскоши. Шарлотта должна была сознавать, где находится, и вспоминать свой жутчайший страх – быть погребенной заживо. Она внутренне сжималась, вцеплялась в него руками, покусывала губы, но терпела до самого конца. Только наблюдая ее страх и беззащитность, Ричард наслаждался в полной мере, тогда его экстаз был особенно ярким. Он намеренно создал себе такую жену: физически неуязвимую и бессмертную, а в душе – слабую девочку, покорную его воле.

Иногда Ричард выводил супругу в свет, чтобы та совсем не заскучала, – на концерты, в театр или кино, но при этом не спускал с нее глаз. Они всюду ходили вместе, держась за руки. Ее интересы не распространялись дальше порога дома, а взгляды полностью отражали воззрения Ричарда. Шарлотта занималась обустройством их комнаты, рукоделием, много читала, шила себе прелестные платья. Дни проходили в необременительных заботах, праздности и перепалках с Сусанной, которые развлекали обеих скучающих дам.

– Я так хочу найти себе какое-нибудь увлечение, – иногда жаловалась Шарлотта мужу, – хотя бы благотворительность. Я могла бы помогать приютам или шить одежду для Армии спасения.

– Не забивай подобными глупостями свою хорошенькую головку, – саркастически отвечал Ричард. – Занимайся лучше домом и своим мужем.

Не прошло и года вместе, прежде чем он впервые ударил ее. Шарлотта не запомнила, в чем провинилась, скорее всего, Ричард просто выдумал повод. Он отвесил ей смачную оплеуху, после которой кровоподтек с лица не сходил целые сутки. Впоследствии Ричард нередко бил Шарлотту, зная, что она скоро восстановится. Он берег только ее точеный профиль, потому что сломанный нос мог срастись неправильно. Шарлотта искренне считала себя виноватой во вспышках его ярости и боялась лишний раз сказать слово. Она делала все, чтобы не навлечь на себя гнев Ричарда, но часто совершала промахи.

Временами на жизнерадостную Шарлотту могильной плитой наваливалась тоска, и тогда она шла на кладбище Грейфрайерс, к которому испытывала мучительную привязанность. Она подолгу сидела среди надгробий, чувствуя неодолимую тягу к смерти, и смотрела на тот склеп, где провела первые кошмарные минуты своей вечной жизни. Как и все вампиры, Шарлотта страшилась окончательной смерти и того, что ждало ее за чертой после всех злодеяний. Поэтому она предпочитала терпеть перепады настроения Ричарда, когда он срывался на ней, и внушала себе, что в каждой семье происходит подобное. Более того, ни у кого в мире нет такого чудесного мужа – бессмертного, надежного и преданного! Шарлотта упорно продолжала в это верить, невзирая ни на что.

Часть 4 Развод по-вампирски

Глава 30

Все дни, пока Лаура лежала в лаборатории, не подавая признаков жизни, Дугальд пребывал в странном смятении и не находил себе места. Без Лауры дом затих, словно опустел или даже вымер. Дугальд поручил Жаклин заботам младших вампиров, Шарлотты и Оттавио, чтобы та не гуляла по дому и не мозолила глаза. Даже разрешил выводить ее в город и возить по окрестностям – все равно смертную придется либо убить, либо обратить в вампира, третьего не дано. Если бы Эдгар Вышинский явился ранее оговоренного срока, Дугальд, не задумываясь, убил бы и его.

Замысел Темнейшего был довольно прост, но коварен: разорвать узы Лауры с Эдгаром и повязать ее кровью с собой. Разумеется, это не заменит нерушимую связь создателя и творения, но поможет Лауре ощутить единение с кланом Вечерней зари, а возможно, и проникнуться чувствами к самому Дугальду.

Он часами смотрел на безмятежное лицо Лауры, гадая, какие сны видит она под сомкнутыми веками. Ее состояние напоминало не предрассветную омертвелость, а, скорее, человеческую дрему. Рука девушки была мягкой и не обдавала смертельным холодом при касании. Дыхание почти не улавливалось, но ресницы иногда подрагивали, как при фазе быстрого сна. Жан-Рауль уверял, что Лаура вскоре выйдет из летаргии, а если этого не произойдет, Дугальд пригрозил умертвить ученого: он ни за что не хотел потерять Лауру даже в целях эксперимента.

Она была такой единственной среди множества бессмертных, кого он повстречал на своем веку. Эта девушка напоминала лунный луч, скользящий во мраке. Вампирша, чья кровавая душа еще полнилась сочувствием к людям, которая убивала только по необходимости и старалась не причинять излишней боли. Нежная смерть. Бесподобная и неподражаемая, сберегшая чистоту души – насколько было возможно в их ипостаси.