Луна убывает

Впервые за многие годы Лаура поборола свой эгоизм и подумала об Эдгаре больше, чем о себе. Проще всего жить, упиваясь своими душевными терзаниями и обвиняя его. Гораздо сложнее смириться и принять реальность такой, какая она есть, а любимого – со всеми его проступками, ошибками и недостатками. Даже когда страсть к Эдгару выгорела, а привязанность была беспощадно истреблена, Лаура не хотела причинять ему новых страданий. И решила, что пойдет на все, лишь бы вернуться к Эдгару. Но для этого придется так искусно притворяться, чтобы никто не уличил ее во лжи.

Глава 31

На следующий день Лаура очнулась вскоре после рассвета и долго лежала без движения, боясь потревожить сон Джекки. Только когда комнату заполнил пепельно-серый свет наступившего дня, а Жаклин заворочалась на кровати, Лаура встала и тихо подошла к окну. И ахнула: на улице шел первый снег. За решетчатым окном кружились крупные снежные хлопья, напоминая пепел, только не серые, а ослепительно-белые. Они невесомо парили, словно во сне, не достигая земли и зависая в воздухе, сцепленные из нескольких снежинок. Так медленно, что Лаура своим обостренным зрением могла разглядеть причудливый узор кристаллов. Зрелище было настолько завораживающим, что она замерла от восторга.

– Джекки, иди сюда! – позвала Лаура, увидев краем глаза, что та проснулась и села на кровати. – Первый снег!

Сонная Жаклин надела тапочки и, позевывая, подошла к окну.

– Ну да, снег выпал, – сказала она, подавив очередной зевок. – У нас в Калифорнии его не бывает, но я ездила на Рождество в Европу и даже училась кататься на лыжах в Инсбруке. Правда, это оказалось не совсем мое, мне больше нравилось сидеть в кафе у камина, пить горячее какао или глинтвейн. Я люблю тепло, смотреть на танец языков пламени и слушать, как в камине потрескивают дрова.

Джекки вдруг запнулась и наморщила лоб, силясь что-то вспомнить. Взгляд ее серых глаз прояснился и загорелся золотистыми искорками, когда она посмотрела на Лауру.

– Кстати, мне снова приснилась та женщина в огне! – воскликнула Жаклин. – На этот раз она кое-что сказала: чтобы ты искала ключ.

– Какой ключ? – с недоумением переспросила Лаура.

– Не знаю, – пожала плечами Джекки. – В следующий раз обязательно спрошу у нее, если смогу контролировать себя во сне.

Дверь открылась, и в комнату вошла Шарлотта, неся завтрак. При виде Лауры она не смогла скрыть радости. Шарлотта поставила поднос на стол и порывисто всплеснула руками.

– Доброе утро! Я несказанно обрадовалась, узнав, что ты проснулась! Как твое самочувствие? Любопытно, что же ты видела по ту сторону?

Лаура взглянула на Шарлотту другими глазами, как если бы узрела привидение, с ужасом и пронзительной жалостью.

– Что ты так смотришь на меня? – изумилась Шарлотта.

– Ничего, – выдавила Лаура через силу и опустила взгляд, чтобы спрятать эмоции. – Мне пока особо нечего рассказать.

– Вижу, ты не вполне оправилась, – посочувствовала Шарлотта. – Когда будешь готова, приходи в зал. Дугальд просил передать, что ждет тебя.

– Не знала, что он умеет просить, а не приказывать, – заметила Лаура с иронией. – Ладно, я поняла тебя. Зайду, пока Джекки завтракает.

* * *

В готический зал Лаура вошла бледная и мрачная, но спокойная. На сей раз она не готовилась к свиданию и оделась просто, а волосы собрала в хвост. Лицо было не тронуто косметикой, губы сухие, как будто ей все равно, как она выглядит.

Дугальд по своей привычке сидел за столом, перед ним стояли две фарфоровые чашки.

– Доброе утро, Лорелия, – произнес он почти ласково. – Пожалуйста, присядь, выпей со мной кофе.

Лаура опустилась на стул напротив него, пододвинула к себе чашку и глотнула крови с кофейным вкусом. Дугальд испытующе рассматривал ее, словно вбирал в себя взглядом, следил за каждым движением, стараясь уловить малейшую перемену. Лаура видела невысказанные вопросы, которые дрожали во тьме его глаз, но равнодушно пила вампирский кофе и держала паузу. Она интуитивно почувствовала власть над сильнейшим вампиром в мире и теперь могла позволить себе вести собственную игру. Однако Лаура сознавала опасность любого неосторожно вырвавшегося слова, как и то, что ее власть только зарождается и еще слишком зыбка.

– Вы оказались правы, – запинаясь, произнесла она, тщательно подбирая слова. – Мне трудно говорить о том, что произошло тогда, а еще труднее с этим смириться. Я обманывала себя тридцать лет! И не хотела бы обсуждать подробности, это для меня унизительно. Я благодарна, что вы открыли мне глаза.

– Что ты намерена делать дальше? – спросил Дугальд, и она ощутила напряжение в его низком голосе, вибрирующее, как натянутая тетива.

– Не знаю, но я точно не вернусь к нему. Возможно, уйду одна в закат, как любят показывать в кино. – Лаура издала горестный смешок, похожий на вздох.