Луна убывает

На лице Тома светилась затаенная улыбка, – похоже, они с Жаклин все-таки объяснились.

Лаура машинально сложила одежду в чемодан, с которым приехала, – ей не хотелось оставлять в доме никаких следов своего пребывания. С собой она забрала и два новых платья: одно подаренное Сусанной, а второе сшитое Шарлоттой – на память. Лаура помогла собрать сумку и Жаклин, которой нужно что-то носить, пока она не доберется домой. Джек повесил на плечо сумку сестры и решительно сказал:

– Будет лучше, если вы исчезнете из нашей жизни, милые родственники, и мы никогда больше не увидим вас. Ни мы, ни наши дети, когда они у нас появятся.

В серых глазах Жаклин светилась глубокая печаль.

– Мне очень жаль, тетя Лора, но так действительно будет лучше, – согласилась она с братом.

– Между прочим, то, о чем ты говоришь, произойдет довольно скоро, – сказал Эдгар и многозначительно посмотрел на Джека.

Жаклин перехватила взгляд Эдгара и воскликнула:

– Неужели Джун не наврала, она вправду беременна?

– Не Джун, – уточнил Эдгар, – а другая, которую зовут Джессика.

– Ты знал и не сказал Джеку? – Возмущению Лауры не было предела. – Позволил ему пойти на такой риск ради моей никчемной жизни?

– Не сказал, потому что мне это было невыгодно. – Эдгар невозмутимо пожал плечами. – И не думаю, что эта новость повлияла бы на его решение. Не забывай, сладость моя, что на кону стояла не только твоя вечность, но и жизнь Жаклин, а к сестре Джек сильно привязан и никогда не смирился бы с ее потерей.

– Ты ничуть не изменился! – укорила Эдгара Лаура, пораженная его расчетливостью.

– Нет, потому что в главном люди не меняются, – парировал он, – что же говорить о вампирах?

Когда все беспрепятственно вышли из дома через парадную дверь, утро было в разгаре. Улицы Эдинбурга оживали. Уборщики сметали с брусчатки окурки, бумажные стаканчики, лопнувшие воздушные шары черного и оранжевого цвета, искусственную паутину, перья, оторванные от ангельских крыльев. Буйная вакханалия Хеллоуина, захватившего Хай-стрит накануне, сменилась кротким благочестием Дня всех святых. Ранним утром, пока туристы отсыпались после костюмированных вечеринок в клубах, эдинбуржцы понесли на кладбище лампады и корзины с благоухающими хризантемами, чтобы успеть к началу рабочего дня в свои офисы и магазинчики.

У порога Джекки с чувством обняла Лауру.

– Не знаю, как сказать Тому, что я немножко ведьма и могу ненароком что-нибудь спалить, – шепнула она на ухо.

– Разберетесь, – хмыкнула Лаура с неуловимой улыбкой. – Я не думаю, что это его остановит: Том тебя очень любит. Пусть постарается лишний раз тебя не злить.

Жаклин невольно заулыбалась в ответ и отстранилась.

– Я рада, что познакомилась с тобой, тетя Лора, но не стану рассказывать об этом маме. Ты права, лучше ей ничего о вас не знать. Крепче спать будет.

– Что вы собираетесь делать дальше? – поинтересовалась Лаура.

– Полетим домой завтра, когда Джекки немного отдохнет и поправится, а в Сан-Франциско покажем ее знакомому врачу – на всякий случай, – ответил Джек. – Нужно удостовериться, что никакие органы не задеты, но так, чтобы и не вызвать вопросов о причине такого быстрого заживления раны.

– Правильный подход, – одобрил Эдгар. – С ней все будет в порядке, можешь не сомневаться.

Джек кивнул ему, едва заметно улыбнулся на прощание и заботливо взял сестру под руку. Вампиры и смертные разошлись разными путями: Эдгар с Лаурой скрылись в сети проулков-клоузов, ведущих к Каугейт, а троица молодых людей зашагала в направлении Нового города. Солнце в полную силу засияло над Эдинбургом, разогнав октябрьскую тоску. Пронзительно пахло осенью: подгнившей листвой, талым снегом и кладбищенскими цветами. Перед Днем поминовения усопших наступило время очищения и всепрощения.

Глава 38

День клонился к вечеру, солнце, оранжевое, как тыква, опускалось к горизонту и нескромно заглядывало в окно отеля «Дом богов», задрапированное шторами из красного бархата. Это слишком напоминало Лауре готический зал, хотя вычурная обстановка гостиницы разительно отличалась от викторианской роскоши вампирского дома на Хай-стрит. Войдя в номер, Лаура первым делом направилась в душ и долго, с остервенением терла мочалкой кожу, желая смыть с себя запахи подземелья, раз не в ее власти стереть себе память. Последующие несколько часов Лаура лежала на кровати неподвижно и молча, с закрытыми глазами, и если бы Эдгар не был уверен, что спать она не может, он поверил бы, что любимая спит.

Когда он забеспокоился о ее состоянии и устроился рядом на бордовом жаккардовом покрывале, Лаура наконец подала признаки жизни.

– Я хочу уехать из Эдинбурга как можно скорее, – проронила она, не поднимая век. – И вряд ли у меня появится желание вернуться сюда в этом веке.