Луна убывает

Дугальд с едва заметной улыбкой кивнул Ричарду. Тот кошачьей походкой проследовал к коробке и нарочито медленно, в манере ведущего телешоу развязал бант. Одна из стенок коробки эффектно упала, и взору Лауры открылось содержимое. Внутри в позе эмбриона лежала девушка, лицо которой было знакомо Лауре по фотографиям. Та, кого она видела в последний раз более двадцати лет назад. Кого нянчила младенцем, баюкала на руках и кормила из бутылочки. И кто теперь выглядит на десять лет старше, чем она сама, – Жаклин, племянница. К счастью, она была жива и вроде бы невредима: грудь девушки мерно вздымалась.

Лаура стояла ошеломленная, ее словно окатили ледяной водой. Дыхание перехватило, и она судорожно хватала ртом воздух, как вытащенная из воды рыба. Парализующий страх стальным обручем стиснул сердце. В сознании Лауры Джекки принадлежала другому, солнечному миру, где не было места мраку и ужасу, в котором жила она сама, умерев более тридцати лет назад.

Пока Лаура в шоке задыхалась от собственной беспомощности, Дугальд приблизился к бесчувственной девушке, наклонился и отвел прядь пепельно-русых волос с ее бледной щеки.

– Что тут у нас? Еще один из потомков славного рода Вышинских. Если ты, Лорелия, не захочешь остаться с нами, я, пожалуй, обращу ее. Мы нуждаемся в женском обществе, у нас давно не было свежей крови. Сусанна и Шарлотта уже видеть друг друга не могут.

Заклятые подруги, сидящие за столом, переглянулись и обменялись фальшивыми улыбками.

– Красивая, хоть и неброской красотой, и не первой молодости, – продолжал Дугальд, изучающе разглядывая лицо Жаклин. – И умная, судя по морщинкам на лбу. Она ведь ученая, верно? Мне не помешают ученые. А Жан-Раулю – помощница или даже достойная пара. Бессмертная, а не мертвая, по его обыкновению.

Лаура содрогнулась, борясь с приступом омерзения, и наконец подала голос:

– Нет, я не позволю!

– Раз ты не хочешь, чтобы она пополнила наши ряды, убей ее, – жестко сказал Дугальд, и его слова прозвучали подобно ударам хлыста. – Ты ведь считаешь, что смерть – лучший исход в сравнении с бессмертием?

В этот момент Лаура окончательно сломалась, ее самообладание разбилось на мелкие осколки. Она пошатнулась, из глаз потоком хлынули кровавые слезы, капая на ворот платья.

– Нет, – с трудом выговорила она, чувствуя, как леденящий страх разливается под кожей. – Я никогда этого не сделаю. Что угодно, только не это!

Дугальд не сводил с нее немигающего взгляда и несколько томительных мгновений смаковал важность своего решения.

– Я обещал неприкосновенность тебе, но не твоим родственникам. Пока ты играешь по моим правилам, она останется жива. Ради себя ты и пальцем не пошевелишь, ведь ты смирилась со своим незавидным положением. А вот чтобы защитить ее, пойдешь на многое.

– Чего вы хотите от меня? – в панике выпытывала у него Лаура. – Скажите прямо! Чтобы я отдалась вам?

– Ты занятная, и мне нравится тебя мучить. Наблюдать, как меняешься ты и твое мировоззрение. Эдгар Вышинский вскоре не узнает тебя, если увидит. Он не смог тебя сломать, но готов поспорить, что это удастся мне. Не беспокойся, я не намерен покушаться на вашу лебединую верность. Если ты сама захочешь – другое дело. А ты захочешь, это вопрос времени.

Лаура еле подавила желание возразить и закатить глаза, но благоразумно сдержала готовый вырваться возглас.

– Сейчас тебе придется выбрать между ней и одним из невинных, кто станет твоей жертвой сегодня, – вынес вердикт Темнейший. – Впрочем, ты уже сделала выбор, сама того не зная.

Он бросил взгляд на деревянную панель на стене, за которой, как было известно Лауре, скрывался потайной ход. Панель отодвинулась, из темноты возник Жан-Рауль, ведущий под руку неряшливого мальчика-подростка, на вид лет четырнадцати, – того самого, из подземной тюрьмы. Парень не пребывал под гипнозом, а бегающим взглядом озирался по сторонам в поисках лазейки, чтобы улизнуть при малейшей возможности. Но вид у него был ошарашенный, как будто он только что пробудился от сна.

– Выбирай: либо он, либо твоя родня, – вкрадчиво проговорил Дугальд.

– Я не хочу убивать невинных, вы знаете, – воспротивилась Лаура, исступленно кусая губы. – Это насилие – то, что вы заставляете меня совершить сейчас.

– Выбирай, – с нажимом повторил Дугальд. – Сегодня твоя ночь, полнолуние, и ты в своем праве. Тебе все равно придется кого-то убить, я лишь облегчаю тебе муки выбора. Или ты хочешь, чтобы мы отправили ее в подвалы?

Теперь Лаура поняла, зачем он провел ей экскурсию по катакомбам. Она еще не в полной мере восприняла увиденное там, но уразумела, что финала ужаснее быть не может. Уж лучше бы она выбрала в подземной тюрьме любого, кто даже не почувствовал бы ее укуса, чем та моральная дилемма, с которой пришлось столкнуться сейчас! Хотя Дугальд зрил настолько глубоко в душу Лауры, что без труда предугадал бы ее поведение. Он читал Лауру как открытую книгу, но это не мешало ей проявить характер и добиться от него уступок, прежде чем принять неизбежное.