Луна, упавшая с неба. Древняя литература Малой Азии

Ноты печали и жалобы богам, часто звучащие в среднехеттских текстах, не раз сопровождаются описаниями бедственного положения Хеттского царства. Прежнее значение потеряли не только северные, но отчасти и центральные области старого Хеттского царства, включая и его столицу Хаттусас, на который племена каска совершали набеги. Напротив, в эпоху Среднего царства резко возрастает роль южных областей с преобладающим лувийским и хурритским населением. Имена некоторых царей среднехеттского периода определяются как лувийские, они отличны от хеттских имен древнехеттских царей. Царские имена в среднехеттское время (как и позднее) на печатях выступают в двух формах — клинописной и иероглифической. Так называемая хеттская (точнее, лувийская и хурритская) иероглифическая письменность была создана населением южных частей Малой Азии, быть может, по образцу египетской иероглифики (хотя большинство знаков ее имеют самостоятельное происхождение). Это согласуется и с другими свидетельствами египетского влияния на юг Малой Азии. Иероглифическая письменность известна начиная с XVII века до н. э., но особенно широко ею начали пользоваться в среднехеттский период. Позднее Мурсилис II повелел писать на клинописных таблицах те религиозные установления, которые до этого, при царях среднехеттского периода, искажались по вине писцов, писавших иероглифами на дереве. Из-за непрочности этого материала обширная литература, писавшаяся лувийскими (а может быть, и хурритскими) иероглифами на дереве, до нас не дошла, хотя летом 1975 года обнаружен целый архив писем, написанных иероглифами. Кроме иероглифических надписей на печатях с царскими именами, от времен Хеттского царства сохранились монументальные иероглифические надписи, интерпретация которых еще только начинается. Эти надписи составляли существенную часть нового монументального стиля лувийско-хурритского изобразительного искусства. Самым внушительным его памятником была скульптурная галерея в храме среди скал в Язылыкая близ Богазкёя. В этом храме, который начали сооружать еще в XV веке до н. э., но достраивали при последних хеттских царях, на скалах изображен хурритский пантеон — Бог Грозы Тешшуб, богиня Иштар — Шаушка, боги Луны и Солнца. Подписи, содержащие хурритские имена богов и некоторые другие хурритские слова, выполнены хеттскими (лувийскими) иероглифами. Храм Язылыкая использовался хеттскими царями Нового царства (XIV–XIII вв. до н. э.) для заупокойного культа их династии, имевшей хурритское происхождение. Одним из последних (если не последним) перевоплощением хеттской культуры и хеттской государственности, как Протей менявшей свои образы, было усвоение ею всего богатства хурритской культуры. Как раньше у хатти, хетты перенимали у хурритов те их достижения, которые были в то время существенны для технического уровня цивилизации. Так воины-хетты стали ездить на хурритских легких колесницах, запряженных конями, и хеттские войска завоевывали новые земли.

Большой стихотворный гимн Богу Солнца, сочиненный в это время, наряду с явными следами зависимости от вавилонских гимнов богу Шамашу, обнаруживает и новые черты, скорее всего обличающие митанийское (хурритское, а в конечном счете индоиранское) влияние: в гимне описывается выезд Бога Солнца на колеснице, запряженной конями. В тот же период сходные мотивы появляются и в египетских гимнах Солнцу. Позднейшие отзвуки такого же представления у западных семитов видны в некоторых древнееврейских ветхозаветных текстах («Четвертая книга Царств»). По отношению к Египту во времена, соответствующие среднехеттскому, хурритское влияние на религию бесспорно. В магических египетских ритуалах времени Амен-хотпа (Аменхотепа III) и в некоторых других надписях упоминается хурритская Иштар — Шаушка, воительница на лошади, главное божество, связанное с хурритским влиянием на хеттскую религию (по мнению многих ученых, ее образ лег и в основу греческой легенды об амазонках). В хурритском мифологическом эпосе, дошедшем до нас в хеттских переводах, обнаруживаются дословные совпадения с египетским мифом о Горе и Сете. Поэтому и сходство в деталях культа Солнца — высшего покровителя царя — и его небесного соответствия (новохеттские цари обычно называли себя «Мое Солнце»), были, скорее всего, не только плодом развития в сходном направлении, но и результатом взаимных влияний. Любопытно, что именно в этот период заключаются на протяжении трех поколений династические союзы фараонов (в том числе Амен-хотпа III) с дочерьми царей Митанни, а несколько позднее предполагался брак вдовы фараона (возможно, Нефр-эт — Нефертити) с хеттским царевичем, о чем подробно повествует «Летопись Суппилулиумаса». Амарнский период был не только временем, когда в Египте утвердилась религия поклонения Солнцу, отчасти напоминавшая современные ей хеттские и хурритские религиозные представления, но и временем оживленной дипломатической переписки Египта с другими странами Ближнего Востока.