Луна в Водолее

Над пришедшей ей в голову совершенно неактуальной глупостью Танечка на минуту задумалась: конечно! Когда про других — мы умные… точно знаем — за что им и как… а — про себя? Если, допустим, она таки уведёт Льва?.. За причинённую Марии Сергеевне боль, чем и как она сможет расплатиться? Болью, полученной в ответ? Каким образом? Ведь у неё-то нет мужа — чтобы эта кошмарная женщина могла его увести в свой черёд? Служением? На те же, допустим, сто лет к Марии Сергеевне — в рабство? Чтобы та могла её изводить работой, сечь плетью и вообще — всячески мучить и унижать? Экие глупости! Мучить и унижать друг друга здесь на земле мы, сволочи, наловчились сверх всякой меры… и этот гнусный опыт тянуть за собой туда? Когда именно от него — от этого садистского опыта — там предстоит очиститься в первую очередь! Или… путём взаимозачётов?.. ты в этой жизни кого-то мучил, но ведь и твоя жертва — тоже? Кого-то мучила в свой черёд? А если — не мучила? И кто-то — гораздо более мучил, а кто-то — мучился… нет! Ерунда всё это! Каким образом мы будем очищаться там — это знает один Господь… И только — Господь… Не нам, с нашим разносторонним людоедским опытом, иметь дерзость судить о посмертном воздаянии…

Будь Танечка чуть более религиозной, к ней бы сейчас, непременно, явился Враг, чтобы, как в паучьих сетях, запутать женщину в бесплодных умствованиях. Впрочем, Лукавому хватило бы и такой малости — не являйся, на своё счастье, Татьяна Негода истинной актрисой — мысли о несыгранной Норе не позволяли уму разбезобразничаться сверх меры: если и сегодня она выйдет на сцену с тем же душевным раздраем, что и вчера, впору от стыда проваливаться не то что под землю, а прямиком — в оркестровую яму!

Бедная Нора! Бедный Ибсен! Убедить зрителей, что ради иллюзорной, выдуманной феминистками свободы женщина способна бросить детей — ох, до чего непросто! Разумеется, её муж — сволочь, но… будто другие лучше? А дети — есть дети… однако — терпеть произвол?.. особенно — когда понимаешь, что к чему… Понимаешь? На трезвую голову Нора могла понять, что свобода, обретённая такой страшной ценой, ничего хорошего ей не сулит… а сулит лишь — а правда? Что могло её ждать в дальнейшем? Эту самоотверженную, исключительно цельную, почти не способную к компромиссам женщину? В России — она бы подалась либо в монашки, либо в революционерки. А в Норвегии? Ибсен-то — он хитрый. Не дал на этот счёт никакого намёка.

Танечка вдруг почувствовала: играя Нору — вчерашнее безобразие, разумеется, не в счёт! — она для её образа до сих пор не находила существеннейшего нюанса, той краски, которой нет на палитре, но которая обязательно должна иметься в виду: судьба дерзкой бунтарки за рамками Ибсеновской пьесы. Именно так! Нора на демонстрации суфражисток, Нора в дебрях Центральной Африки, Нора… в дешёвом борделе! Не важно! Главное помнить, что её жизнь не заканчивается сценой прощания с мужем! И тогда могут появиться невидимые прежде оттенки! И надежда на чудо, брошенная лишающемуся любимой игрушки мужчине, может действительно обернуться чудом! Да! Решено! Сегодня она попробует сыграть именно так! И если получится — а почему бы и нет? — завтра ещё раз пригласит на спектакль Льва. Оно, конечно… так хвастаться… а что? Разве она не женщина? Не артистка? Артистка! Женщина! Если надо — будет хвастаться чем угодно! Наконец-то материализовавшегося седобородого принца нельзя терять! В противном случае — ещё миллион лет одиночества. И для неё, и для Льва Ивановича…

Миллион лет одиночества — вот истинный ад… вообще — весь этот первый миллион лет нашей жизни… восхождение нашей души… особенно, те несколько десятилетий, когда она формируется… здесь — на земле… ведь ни для кого не тайна, что земная жизнь именно для того нам и дана… от первого до последнего вздоха… дабы сформировалась, окрепла и расцвела душа… а как же — у умерших в младенчестве?.. у них — вероятно — там… в горних селениях… среди ангелов — между звёзд… души приобретают окончательную форму… конечно, не нашу форму… скорее — ангельскую… и чем человек раньше умер… особенно — если ещё не родился… тем ангелоподобнее его душа?.. чёрт! Эка — куда её занесло! А всё Лёвушка! Своими метафизическими прелестями настолько соблазнил и увлёк слабую женщину — мрак!

Нет, Мария Сергеевна всё-таки явно чокнулась! Ведь ни ходить в церковь, ни молиться, ни поститься Лёвушка ей нисколько не мешал! Нет же! Озаботилась, видите ли, спасением его души! Одно слово — инфернофилка! Ведь будь она «нормальной» эротической садисткой — Лёвушка бы, пожалуй, того… не чересчур бы противился любимой женщине?.. а возможно — и вовсе бы не противился?.. глядишь, «гарцуя» на четвереньках, не без удовольствия катал бы по спальне нагую наездницу — направляемый прикреплённым к ошейнику поводком и погоняемый хлыстиком… а что? — любовные игры… вот именно — игры! А этой стерве Марии Сергеевне требуется, видите ли, всерьёз! Мучить по-настоящему! Действительно — инфернофилка!