Луна в Водолее

Всё это Нинель Сергеевна произносила на коротком пути от беседки к дому, а заключительные слова — уже открывая запертую дверь:

— Входи, Татьяна. Вместе посмотрим.

В присутствии постороннего человека артистке, как бы ей этого ни хотелось, было невозможно промчаться вихрем по мучающей её воображение квартире — волей-неволей пришлось приноравливаться к неторопливому ритму немолодой женщины. Сопровождавшей краткими пояснениями обстоятельный осмотр: это у нас, значит, спальная, это кабинет, это столовая, это ванная, это кухня, а это будет моя комната.

Впрочем, Нинель Сергеевна встревожилась и сама, и осмотр, показавшийся Танечке невыносимо долгим, в действительности занял совсем не много времени — ничего нехорошего, как и следовало ожидать, не обнаружив: гармония богато обставленной, хорошо ухоженной квартиры не нарушалась ни единой диссонирующей деталью — не говоря уже о следах взлома, крови и прочих ужасах.

— Нет, если бы только пропали твой Лев и Пётр, — более для себя, берясь за телефонную трубку, вслух рассуждала Нинель Сергеевна, — а то ведь и Пашка, и даже Илюшенька. Виктор Евгеньевич, конечно, когда его беспокоят — не любит этого…

Наличие телефона в доме Љ 6 по Новоиерусалимской улице явилось не совсем приятным сюрпризом для Татьяны Негоды: Пётр — в пору их недолгого романа — ни разу не заикнулся о возможности позвонить ему. Да, жена, двое детишек, и всё же — свинья свиньёй! А Павел? Пригласив в гости Лёвушку, не подумал дать ему своего номера? Дескать, приезжай на удачу! Хотя… телефон в этом доме мог быть только у бизнесмена… И как артистка ни была встревожена — впрочем, присутствие другого человека её несколько успокаивало, не давая места тем страху и ужасу, которые владели ею в одиночестве — но не смогла удержаться, чтобы не спросить об этом у домработницы:

— Нинель Сергеевна, а вы, случайно, не знаете, телефон здесь только у одного Виктора Евгеньевича?

— Почему — только у Виктора Евгеньевича? Он всем поставил. И Пашке, и Петру, и Илюшеньке. Хотя нет, Илюшенька тогда здесь ещё не жил — тогда здесь был этот: Натан Моисеевич. Ну, который, значит, теперь — в Израиле. Но номер остался тот же. А вообще, Татьяна, хоть это и не моё дело, — то накручивая диск, то, в ответ на короткие гудки, вновь опуская трубку на рычаг, Нинель Сергеевна не удержалась от пространного комментария, — ну, за Илюшеньку — ладно, говорить не буду: он ещё мальчик молодой, а у историка, по нынешним временам, какие заработки? Но ведь Виктор Евгеньевич не только за него, а и за Пашку, и за Петра! Всё здесь за всех оплачивает! Ну — в нашем доме. Пашка-то хоть одинокий, а Пётр человек вроде обстоятельный, семейный, а тоже — на дармовщинку! Нет, Танечка, дело, конечно, не моё, но долларов этих уходит — страсть! Счета-то, чай, все через меня идут — знаю…

Неизвестно, до каких бы ещё подробностей договорилась Нинель Сергеевна, но после очередного набора номер соединился.

— Извините, Виктор Евгеньевич, что беспокою вас в воскресенье, но…

…далее Нинель Сергеевна пустилась в обстоятельный многословный пересказ того, как она, возвращаясь от приятельницы, прямо в калитке их дома столкнулась с молодой незнакомой женщиной, и как та, назвавшись артисткой Татьяной Негодой, сказала, что пришла сюда в поисках своего друга Льва, который ещё вчера был приглашён Павлом Мальковым, и которого здесь не оказалось — также как и самого Пашки, и Петра, и Ильи…

— …никого-никогошеньки, Виктор Евгеньевич, а на столе в беседке остатки ужина и недопитая бутылка того самого коньяка, что вы привезли от французов. И теперь, Виктор Евгеньевич, у нас с Татьяной у обеих поджилки так и трясутся — ужас какие страсти! И кроме вашей квартиры всё, значит, расхристано — заходи любой! Здесь, Виктор Евгеньевич… Тебя, Татьяна. Виктор Евгеньевич спрашивают…

— Здравствуйте, Татьяна… простите, не знаю вашего отчества?..

— Здравствуйте, Виктор Евгеньевич. А с какой стати вы его должны были знать?

— Ну, как же — ваш давний поклонник…

(Будь артистка сейчас хоть немного меньше встревожена, она, польщённая, непременно ввернула бы нечто кокетливое на тему о талантах и поклонниках, но страх за Льва и общий драматизм ситуации не располагали Танечку к красноречию.)

— Очень приятно, Виктор Евгеньевич, спасибо за комплимент, но, знаете, я сейчас в таком состоянии… места себе не нахожу… чертовщина всяческая в голову так и лезет… а отчества, Виктор Евгеньевич, не надо. Зовите просто Татьяной — ладно?

— Тогда лучше — Танечкой. А то: Татьяна — ни то ни сё. Вы позволите?

— Конечно, Виктор Евгеньевич.