Лунитана – лунная фея

Он посмотрел на деда Пихто умоляющим взглядом.

– Ну… – старик задумался. – Для начала, пока не забыли, не мешало бы тебе освободить настоящего Гошеньку. Где ты его держишь?

– В подполье…

– Бедный, бедный Гошенька! Немедленно пойди к нему, выпусти, извинись, пихтач-ельник… И скажи, что больше так не будешь!

– Я больше так не буду! – совсем по-детски пообещал злой Букабяк.

***

Гошенька всё это время сидел в подполье собственного дома на большом ворохе свежего сена в окружении своих любимых плюшевых игрушек, и пел песенки. Гошенька любил петь песенки. Особенно, когда его никто не слышит.

Он их не просто пел. Он их сам сочинял. Каждый раз – новые. Иногда – весёлые. Иногда – совсем печальные. Но всегда очень добрые и мелодичные. Он пел про зайчика, потерявшего маму. Про мотылька, который поранил своё крылышко о горящую свечу. Про земляничные поляны в лесу. Про птичек, улетающих на юг. Про солнце, про небо, про зелёную траву… Одним словом – про всё, всё, всё.

Сидение в собственном подполье не доставляло ему особого неудобства. Наоборот, сено было такое мягкое, такое тёплое и уютное. Стеклянный фонарь, внутри которого находилась горящая свеча, светился мягко и ненавязчиво: он совсем не мешал Гошеньке думать о жизни. А думать о жизни Гошеньке нравилось!

Он не успел передумать и половины того, что планировал передумать, как крышка подполья в очередной раз открылась. Гошенька поднял голову. Обычно в это время ему приносили завтрак. Однако, на это раз вместо завтрака к нему спустился, кряхтя и чертыхаясь, старик, дед Пихто, и сказал ласково:

– Ну, всё, соколик, посидел и – будя… Я пришёл дать тебе волю!

– Гошенька не хочет воли! – Узник замотал головой. – Гошенька хочет варёной картошки и молочка!

Долго пришлось объяснять дурачку, что не дело это в подполье сидеть. Надо наверх идти, там солнышко. А ещё – звери разные, больные, подраненные, которые ждут от него помощи.

Заявление деда Пихто про ждущих его помощи зверушек решило всё. Гошенька собрал в охапку все свои игрушки и полез по ступенькам наверх.

***

– Пора, однако, нам возвращаться к Василисе Наркисовне, поглядеть, как там Тата! – сказала птица О. – Что-то у меня сердце не на месте.

– Вот и у меня, пихтач-ельник… – не стал возражать дед Пихто.

– А можно я тоже с вами, – жалобно попросился злой Букабяк, который давно уже перестал быть злым. – Может быть, я вам пригожусь, а? Я ведь уже почти совсем исправился, честное слово! Я уже почти что хороший. Правда-правда!

В общем, подумали и решили, что не следует отталкивать человека, когда он жаждет исправиться и стать лучше!

Ехали так: дед Пихто на Ириске. Букабяк, то есть Иван Кузьмич – верхом на огромном медведе (с Михайлой Потапычем они уже совсем помирились и даже, можно сказать, по-своему подружились!) А огненная птица О летела сама по себе. Ей никакой транспорт даже и не понадобился.

***

– Ну и как наша больная? – первым делом обеспокоился дед Пихто.

– Ой, боюсь, что никак, – вздохнула Василиса Наркисовна.

– Никак… – тихо, словно маленькое лесное эхо, выдохнул недавно проснувшийся Нилка.

Тата тоже уже не спала, но лежала всё такая же бледная и безучастная ко всему происходящему.

– Я тут тебе твоё зеркальце принёс, – осторожно сунулся было с разговорами дед Пихто. – Ты его забыла на завалинке, а я вот, понимаешь…

– Спасибо, – бесцветно отозвалась Лунитана. – Мне оно больше не понадобится. Потому что я скоро умру. И не пытайтесь, пожалуйста, успокаивать меня и говорить, что всё не так плохо. Я знаю, что всё чудесно. Просто моя жизнь закончилась. Так бывает. Это вполне естественное явление, и нет в этом ничего из ряда вон. Значит, и переживать – не стоит. Прощайте все, и дайте мне отдохнуть… пожалуйста…

Эти слова лунной феи повергли всех в полное отчаянье.

А Нилка решил не сдаваться и непременно что-нибудь придумать. Он осторожно взял с края постели волшебное зеркальце и неслышно вышел из дома. Здесь он, сам не зная зачем, поймал солнечного зайчика и направил его в окошко.

Однако, зайчонок не захотел сидеть в окошке, он выпрыгнул оттуда и скатился к Нилкиным ногам:

– Привет! Я Сима. Солнечный зайчик. А ты кто?

– А я очень несчастный и очень нехороший человек, меня зовут Нилка…

И он всё рассказал солнечному зайчику.

– Ладно, не горюй! – улыбнулся Сима. – Я что-нибудь обязательно придумаю. Я вот что сделаю: я позову на помощь Радалину, солнечную фею, двоюродную сестру Лунитаны. И уж она-то точно что-нибудь придумает!

***

Солнечная фея прилетела верхом на большом красивом лебеде.

Выглядела Радалина гораздо старше Лунитаны. Миловидная, очень загорелая темноволосая девушка лет шестнадцати, в коротких, алого цвета, шортиках и майке с нарисованным подсолнухом. На плече висела небольшая матерчатая сумочка. На среднем пальце правой руки – янтарное кольцо.

Она откинула со лба чёлку и спросила:

– Что с моей сестрой?

– Вот… – развела руками Василиса Наркисовна.

Лунитана лежала с закрытыми глазами, отвернувшись к стенке. Кажется, она опять спала глубоким, тяжелым сном.

– Сестрёнка, проснись, иначе ты можешь заснуть навсегда! – строго велела Радалина.