Лунитана – лунная фея

И сразу превратился вдруг в лысого плюгавенького мужичонку средних лет, с большим, как картошка, красным носом и унылым некрасивым ртом. Он некрасиво этим ртом усмехнулся, самодовольно потёр руки и радостно сказал самому себе:

– Тра-та-та! Всё складывается превосходно. О таком можно было только мечтать. Этот плюшевый балбес рассказал им про своё превращение. И, конечно же, его пожалели. Тра-та-та! А дальше… Дальше – кое-кто, я уверен, не сможет победить собственного любопытство и непременно откроет глаза, ну хоть на долю секунды! И тогда… Ой, что будет, что будет!

Больше он ничего говорить не стал, а, совершенно счастливый, улегся на кровать, повернулся лицом к стенке и захрапел.

Митя, если честно, ничего толком не понял из этого монолога. Гораздо больше его поразило чудесное превращение дурачка Гошеньки. Как такое может быть? И что это значит?

Лунный зайчонок подождал какое-то время: а вдруг этот странный спектакль продолжится?

Но ничего не происходило. Тогда Митя неслышно выскользнул в окошко и отправился куда глаза глядят. А пока шёл – обида опять поднялась в его душе. И потому он поначалу даже забыл рассказать о том, что увидел в Гошенькином домике.

***

– Значит, Гошенька и есть злой Букабяк? – догадался Нилка.

– Это вряд ли. – Птица О задумалась. – Скорей всего злой колдун спрятал настоящего Гошеньку где-нибудь, а сам занял его место.

– Зачем?

– Постепенно узнаем. Сейчас главное – лишить злого Букабяка его злости.

– А как?

– Я что думаю… – Птица О громко почесала затылок своей когтистой лапой. – Вот если прийти к человеку по-доброму, с малиновым вареньем, с пирожками… Поздороваться. Сказать: мол, будьте здоровы, Иван Кузьмич! Как вам кажется, человек должен подобреть от этого или нет?

– Я думаю – должен… – неуверенно предположил Нилка.

– А я сомневаюсь, – вздохнула Василиса Наркисовна. – Но попробовать можно… Ладно, пойду тесто заводить. А ты, Митя, не в службу, а в дружбу – слетай до Пинуфрия Евламповича, попроси у него баночку варенья. Пусть принесёт.

Митя вылетел в окно и помчался во весь дух.

Будить деда Пихто пришлось долго. Лунный зайчонок уже и по лицу ему прыгал, и в ухо кричал. Наконец старик подскочил в кровати, сел, спросил испуганно:

– А? Что? Кто тут?

– Дедушка, это я, – жалобно пропищал Митька. – Нам ваша помощь нужна! Очень-очень-преочень!

Средство против злых волшебников

Пока дед Пихто лазил в погреб за вареньем, пока доехал верхом на Ириске до дома Василисы Наркисовны, стало светать. Митя незаметно растворился в воздухе. И это естественно. Потому что не знаю, как вам, а мне ни разу не довелось видеть лунного зайчика днём.

Баба Вася уже нажарила целую гору пирожков с картошкой. Нилка, утомившись, дремал на диване, свернувшись калачиком под бабушкиной телогрейкой.

А Тата всё так же лежала в Нилкиной комнате. Она металась и тихо постанывала во сне. На лбу у неё выступал пот, который бабушка Василиса время от времени осторожно вытирала мягкой тряпочкой.

Видя такое дело, дед Пихто покряхтел, потоптался, потом сказал:

– Однако, я чувствую, что кроме меня идти к этому самому Букабяку вроде как и некому! Так что пойду-ка я прямо сейчас, нечего тут время зря терять, пихтач-ельник, понимаешь…

Василиса Наркисовна возражать не стала: действительно, куда она сейчас пойдёт? Как бросит детей одних? А время терять и вправду нельзя!

– Дедушка Пихто, можно я с тобой пойду? – попросил Мишутка. – Мне так тяжело от мысли, что вся эта беда случилась из-за меня.

– Идём, раз такое дело. А только ты себя не казни зазря, не мучайся, пихтач-ельник, понимаешь… Ты тут не причём. Это всё злой Букабяк, чтоб его приподняло и шлёпнуло!

Баба Вася уложила в корзинку варенье и пирожки. Дед Пихто и Мишутка уселись верхом на Ириску. И поскакали.

На полдороге их догнала Огненная Птица О.

– А меня почему не взяли? – спросила она обиженно. – В конце концов, пирожки с вареньем – это моя идея!

– Да вот, пихтач-ельник, понимаешь… Прости, не подумавши мы…

***

Дед Пихто постучал в окно Гошенькеного дома, громко крикнул:

– Хозяин! Открывай, гости пришли.

– А ты кто? – ответил изнутри недовольный сонный голос.

– Я это… ну… О, вспомнил: чёрт с рогами, с горячими пирогами! Открывай, пихтач-ельник, понимаешь…

– Уходи, чёрт, Гошенька тебя боится!

– Что значит уходи? – удивился старик. – А чай пить? С малиновым вареньем, с пирожками!

На минуту воцарилось молчание. Потом голос уже не такой сонный и не такой сердитый поинтересовался:

– А с чем пирожки?

– С картошкой!

– Ух, ты! А точно с картошкой, ты не обманываешь?

– С чего мне обманывать-то, пихтач-ельник, понимаешь…

Дверь приоткрылась. Из неё высунулась голова в нелепой розовой панамке на макушке.

– Больше всего на свете я люблю пирожки с картошкой! – сказала голова незнакомым голосом, и облизнулась. И тут же, словно спохватившись, добавила голосом Гошеньки: – Г-гошенька любит, когда с картошкой!

– Эх, Ванюша! И не надоело ваньку-то валять? – укоризненно покачал головой дед Пихто.