Лунная Моль и другие рассказы

Рекламный агент поднял воротник плаща, вернулся, прыгая через лужи, к своей машине, залез в нее и, раздраженно поеживаясь, попытался вздремнуть. Но шум дождя, стучавшего по брезентовому верху, мешал ему заснуть.

Рассвет не наступил. В девять часов утра в тусклом влажном полумраке стало заметно, что сточные канавы наполнились водой по колено. Ливень пошел еще сильнее. На улицах появились автомобили – их водители с интересом прислушивались к прогнозам погоды по радио. Синоптики с недоумением говорили о стационарном холодном воздушном фронте, об окклюдированном приземном фронте, о циклонах и антициклонах. Все они предсказывали дожди.

На главной улице стала скапливаться толпа. Поступили известия о том, что смыло мост через реку Перри и что разлился Оловянный ручей. Потоп? Да, начинался потоп!

Разбрызгивая грязь сапогами, к ковчегу подошел Билл Олафсон: «Эй, Альфред! Ты где?»

Альфред спокойно выглянул из каюты: «Привет, Билл».

«Моя жена и дети хотели бы взглянуть на твой ковчег. Ничего, если они поднимутся на борт – хотя бы ненадолго?»

«Прошу прощения, Билл. Не получится».

Билл стал неуверенно возвращаться к машине. Небо разразилось чудовищными громовыми раскатами – Билл опасливо взглянул на клубящиеся тучи.

Альфред услышал, что с кормы ковчега раздаются какие-то звуки. Набросив прорезиненный плащ и натянув сапоги, он промаршировал на корму и увидел, как два подростка с подружками забирались по приставной лестнице.

Альфред столкнул лестницу в грязь: «Держитесь подальше, парни! Пошли, пошли прочь! Чтоб я больше вас не видел!»

«Альфред! – голос Мэйды едва пробивался сквозь стену шумящего ливня. – Люди заходят на борт!»

Альфред побежал обратно – его встретили два десятка приятелей и соседей под предводительством Билла Олафсона, уже заносившего чемоданы в каюту.

«Уходите отсюда, друзья мои! – вежливо потребовал Альфред. – На борту для вас нет места».

«Мы пришли посмотреть, как у тебя идут дела», – отозвался Билл.

«Дела идут прекрасно. А теперь давайте, убирайтесь!»

«Нет уж, Альфред, так не пойдет». Билл нагнулся над бортовым поручнем: «Давай сюда Джоанну, мама, и щенка тоже. Скорее! А то сюда набьются кто попало».

«Если ты не уйдешь, – сказал Биллу Альфред, – мне придется тебя выгнать».

«Не делай глупостей, Альфред, тебе не поздоровится!»

Альфред сделал шаг вперед; Билл огрел его кулаком в нос. Прочие приятели и соседи Альфреда подняли его на руки и перевалили его, дрыгающего ногами и ругающегося, через поручень ковчега в грязь.

С улицы уже бежали десятки других людей: мужчины, женщины, дети. Хватаясь за бортовые поручни, они карабкались на палубу ковчега. В каюте уже нельзя было продохнуть, толпа облепила ковчег со всех сторон.

Раздался резкий хлопок грома – дождь стал ослабевать. В тучах появился белесый просвет. Вскоре через разрыв в облаках проглянуло Солнце. Дождь прекратился.

Столпившись вдоль поручней ковчега, друзья и соседи глядели вниз, на Альфреда. Альфред, все еще сидевший в грязи, продолжал гневно смотреть на них. Вокруг в солнечных лучах блестели влажные здания и потоки воды, струившиеся по улицам.

Планета Салвена ИСКЛЮЧЕНИЕ НЕИЗВЕСТНЫХ ВЕЛИЧИН

I

Профессор Джейсон Генч, профессор Виктор Козмин, доктор Лоуренс Дрю и двадцать четыре других, не менее именитых ученых спустились один за другим по трапу звездолета, чтобы взглянуть сверху на Равнину Салвена. Удивленное бормотание мало-помалу затихло; неуместные остроумные замечания не находили отклика. Профессор Генч покосился на профессора Козмина и заметил направленный на него ничего не выражающий взгляд Козмина. Генч поспешно отвел глаза.

«Деревенщина, невоспитанный верблюд!» – подумал Генч.

«Выскочка, пустоголовый нахал!» – подумал Козмин.

Каждый из них пожелал, чтобы другой находился на Земле, на расстоянии тысячи двухсот четырех – или тысячи двухсот пяти – световых лет.

Первым человеком, ступившим на Равнину Салвена, был Джеймс Салвен, озлобленный ирландский националист, превратившийся в космического бродягу. В мемуарах Салвен писал: «Сказать, что я был потрясен, изумлен, ошеломлен – все равно, что сказать „океан – мокрый“. О да, это одинокое место, такое далекое, такое темное и холодное – и тем самым еще более таинственное. Я провел там три дня и две ночи, фотографируя и размышляя об истории, обо всех историях Вселенной. Что здесь случилось так давно? Что привело сюда этих странных существ, осужденных на смерть? Я чувствовал, что меня преследуют призраки, мне пришлось улететь…»

Салвен привез фотографии на Землю. Его открытие восхваляли как «исключительное, важнейшее событие в человеческой истории». Любопытство публики возросло до головокружительного возбуждения: возникла ярчайшая картина космической драмы – тайна, трагедия, катастрофа!