Лунная Заводь (ЛП)

— Она пока спит. Сегодня она применила жесткую магию, и ей потребуется несколько дней, чтобы прийти в себя.

Сериза резко наклонилась вперед. Его рука скользнула вниз по ее спине, разминая усталые мышцы, тепло его пальцев успокаивало ее через рубашку. Он гладил ее, как кошку.

— Так ты разозлишься, если я его убью?

— Если он придет за нами, я сама разрежу его на куски, — сказала она ему.

Его рука скользнула ниже, и он убрал ее. Он снова взял себя в руки. Свирепое существо, которое она видела утром, снова спряталось.

Сериза прислонилась к нему спиной. Его рука обвилась вокруг ее талии, притягивая ближе. Он был сильным и теплым, и сидение в его объятиях наполняло больное пустое место внутри нее тихим удовлетворением.

— Когда мне было двадцать, я встретила мужчину, — сказала она ему. — Тобиаса.

— У тебя опять же висит его фотография на стене? — спросил он, и она уловила в его голосе нотки рычания.

— Верхний левый угол.

Он обернулся. Его лицо помрачнело.

— Красивый, — сказал он.

— О, да. Он был очень хорош собой. Как кинозвезда из фильмов в Сломанном. Я была так влюблена. Я бы сделала для него все, что угодно. Мы были готовы пожениться. Он был почти членом семьи. Папа даже позволил ему вести некоторые наши дела.

— И?

Знакомый спазм сжал ее сердце. Она улыбнулась.

— Я нашла несоответствие в бухгалтерских книгах. От продажи коров пропали кое-какие деньги. Тобиас взял их.

— Ты убила его?

— Что? Нет. Я загнала его в угол, и он попытался все отрицать, но, наверное, я была слишком разъярена, потому что в конце концов он рассказал мне все о своем гениальном плане. Он собирался раздобыть как можно больше денег и уехать в Сломанный. Он пытался солгать и сказать мне, что делал это для нас, и что он собирался убедить меня отправиться с ним, но я чувствовала, что он лжет. Дело всегда было только в деньгах. Это никогда не касалось меня.

— И что же ты сделала? — спросил Уильям. Она не могла понять по его голосу, что он думает обо всем этом.

Она усмехнулась.

— Ну, он хотел уехать в Сломанный. Мы с Кальдаром засунули его в мешок и перенесли через границу. Кальдар угнал машину, и мы отвезли его в Новый Орлеан, в большой город, и оставили его в мешке на ступенях здания суда. Сломанный — забавное местечко. Им очень не нравится, когда ты оказываешься без документов. — Она подняла лицо. — А если бы я его убила, тебя бы это не беспокоило?

Он посмотрел на нее. Должно быть, она немного оттаяла, решила Сериза, потому что ей пришлось заставить себя не приподняться и не поцеловать его.

— Нет, — ответил Уильям. — Но я знаю, что это беспокоило бы тебя.

Она еще теснее прижалась к нему.

— Твой ход.

— Что?

— Теперь твой черед рассказать историю о себе.

Уильям отвел взгляд.

— Зачем?

— Потому что я рассказала тебе свою и вежливо попросила.

Уильям что-то проворчал себе под нос. Янтарь появился в его глазах и исчез. Как же она раньше не сложила два плюс два?

— Была одна девушка, — сказал он. — Я встретил ее в Грани. Она мне нравилась. Я играл по правилам. Я говорил ей приятные вещи, но это не сработало. Я не знаю почему, но не сработало и все. Я думаю, ей не нужен был еще один благотворительный проект в ее жизни. Ей нужно было заботиться о двух братьях, поэтому она сошлась с моим лучшим другом. Что хорошо для нее. Он уравновешен, всегда знает, что нужно делать, и делает это.

Она поморщилась.

— Ты не благотворительный проект.

Он оскалил зубы.

— Не обманывай себя. Ты видела меня сегодня утром.

Сериза глубоко вздохнула.

— Я нравлюсь тебе так же, как та девушка?

— Нет.

Это показалось, как плевок в лицо. Он был влюблен в другую девушку. А эта идиотка даже не хотела его видеть. Как она могла не хотеть его? Он выбежал в открытое поле, чтобы спасти ребенка, которого все сторонились.

Сериза прикусила губу. Она не станет утешительным призом, у нее еще осталась чертова гордость.

Но прежде, чем она отстанет от него, она должна на 100 процентов понять, где они находятся. Если это знание будет стоить ей чуточку гордости, то все в порядке. Никто, кроме них двоих, никогда не узнает об этом.

— А в чем разница?

Он откинул голову назад, и его соболиные волосы рассыпались по плечам.

— С Розой я знал, что сказать. Я мог не париться и спокойно разговаривал с ней. Я вспомнил всю ту чушь, что написана в журналах. Это было легко.

— А со мной что, трудно? — Но почему? Потому что она была болотной девочкой? И как в это вписывались журналы?

Уильям отвернулся от нее.

— Мне не нравится, когда тебя нет дома. Если я не вижу тебя, я не могу успокоиться. Если я вижу, что ты разговариваешь с другим мужчиной, мне хочется вцепиться ему в глотку. И ничего из того, что должен сказать, не подходит.

О, так это должно быть хорошо.

— Какого рода вещи ты должен сказать?

Он вздохнул.

— Прямолинейные. Типа: «ты для меня все» или «тебе было больно, когда ты упала с небес?».

Она не выдержала и рассмеялась. Ее голос звучал истерично и надломлено, но она не могла остановиться.

Он снова вздохнул.

— Почему ты смеешься?

Либо это, либо плакать.

— Сериза?