Лунные прядильщицы

Он продолжал: «Я не продумал всего в то время, но, оглядываясь назад, вижу ясно, что случилось. Они сами страшно беспокоились, куда делся Марк. Джозеф два дня тщательно обыскивал горы и не нашел никаких следов. И, конечно, в Агиос Георгиос тоже ничего не случилось. Поэтому они посчитали, что Марк мертв. Не думаю, что Джозеф думал дважды о том, чтобы убить меня, но я ждал, что София причинит беспокойство Стратосу, и Тони будет против этого, конечно, если вспомнит. Он мог ведь закрыть глаза и предоставить им заниматься чем угодно».

«Возможно. Думаю, ты прав. Я не вижу, как они могли отпустить тебя. Фрэнсис предположила, что они убили тебя. Что случилось?»

«Вчера еду принес Джозеф, а не София. По лестнице застучали мужские ботинки, и мне удалось перевер­нуться и взглянуть сквозь щель в полу. Он был в одежде критянина с ножом за поясом, ружьем в одной руке, а едой для меня в другой. Он остановился, приставил ружье к стене и… помнишь эти квадратные коробки?»

«Да».

«Он вынул из кармана автомат и спрятал за одной из коробок».

«Автомат? Ты имеешь в виду автоматический писто­лет?»

«Да, думаю, это так называется. Во всяком случае, вот эту штуку». Он засунул руку под одежду из овечьей шкуры и достал огромный пистолет. Раскачивая его на руке, он помолчал, улыбаясь, как маленький мальчик, пойманный за запрещенной игрой с огнем.

«Колин!»

«Думаю, это пистолет Алекса. Жаль, что он первым не выстрелил. Тяжелый, правда?» Он любезно протянул его мне.

«Я бы не притронулась к нему, даже если бы ты мне заплатил. Он заряжен?»

«Нет, я вынул патроны, но они у меня. Видишь?»

«Кажется, ты знаешь, как с ним обращаться?» – сказала я, успокоившись.

«Не совсем, но в училище мы занимаемся всякой ерундой с винтовками, а об остальном можно догадать­ся. Конечно, это не винтовка, но с ним как-то чувству­ешь себя лучше, правда?»

«Ради Бога!» – я уставилась на способного ребенка с неожиданным чувством некоторого раздражения. Все спасение проходит неправильно. Теперь мне казалось, что не я спасаю Колина, а он меня конвоирует к Марку. Несомненно, Лэмбису велят немедленно проводить меня домой…

«В самом деле, – правдиво сказал Колин, – я его боюсь. – Он отложил пистолет. – Послушай, не слиш­ком ли далеко мы забрались? Здесь совсем открыто».

Мы приближались к началу ущелья. Немного дальше из нагромождения скал и деревьев под верхней грядой вытекает ручей. Я узнала старую корявую смоковницу, где Лэмбис прятал еду. «Да, здесь мы оставим укрытие. Для начала, позволь опять вылезти вперед, на случай, если поблизости есть кто-то».

«Хорошо. Но не возражаешь, если сначала мы отдох­нем, хотя бы минутку? Здесь есть подходящее место, чтобы посидеть».

Он вскарабкался немного вверх по южной части овра­га, где была плоская почва, и лег на солнце, а я села рядом. "Заканчивай свой рассказ, « – сказала я.

«Где я остановился? А, Джозеф прятал пистолет. Ну, он поднял ружье и пошел по лестнице. Я пытался есть, он сидел возле меня с ружьем на коленях и наблюдал. Отвратительно».

«Представляю».

«Я пытался припомнить греческие слова, но я их почти не знаю. – Он улыбнулся. – Ты слышала мой полный запас слов, когда разбудила».

«Ты совершил чудеса. Если бы я не знала, я бы подумала, что ты бестолковый и слегка мрачный. Где ты взял эту маскарадную одежду? София?»

«Да. Во всяком случае, в конце мне удалось придумать немного слов из классического греческого и произнести их. Я помнил слово брат – адельфос – и сказал это слово Джозефу. Видимо, это слово до сих пор не поме­няло значения. Я никогда не подумал бы, – сказал Колин чистосердечно, – что изучение Гомера и прочей ерунды когда-либо пригодится».

«Значит, сработало?»

Он сжал губы и больше не выглядел мальчиком. «Я бы сказал, сработало. Он сказал: „Некрос“, – и даже если бы мне не было ясно, что это значит, он провел рукой по горлу, вот так, словно перерезает его. Затем он заулыбался, вонючий педик. Простите».

«Что? А… Все в порядке».

«Марк всегда дает мне пинка, когда я ругаюсь».

«Марк? Почему?»

«О, ну… – Он лег на живот, заглядывая в ущелье. – Я имею в виду, конечно, ругаешься в школе, но дома, в присутствии девочек, это совсем другое».

«Если Шарлотта учится в Королевской Академии дра­матического искусства, – сказала я холодно, – можно предположить, что она догнала тебя в этой области».