Лунные жемчуга (СИ)

Время быстро пролетает. Прошедшие мгновения осыпаются за спиной, словно песок, укрывают собою пройденные тропы, припорашивают память людскую. Дьярви называли уже мужчиной. Забылись его юношеские проказы. Только и видели горожане, как все больше крепнет в нем сила, всё ярче горит огонек в темных глазах. Дом у Дьярви тоже словно расцвел. Удачны были его походы за уловом, сети всегда полны разной рыбы, да такой, что не каждому дается. Потому и не залеживалась она ни на рыночных лотках, ни в портовых доках. Везде находился на нее хороший покупатель. Вот и жило теперь всё семейство, бед не знали. Альба, всё так же, по старой привычке махала ему приветливо рукой и останавливалась поговорить, если случалось встретиться. Хорошела девушка, в красавицу превращалась. Совсем уже невестой стала, а значит, негоже им, как раньше, вдвоем быть. Закончились детские забавы, не бегать им теперь по каменистому берегу, не пропадать в лесу, собирая травы, да грибы.

Теперь уж мать не перечила взрослому сыну, если случалась ему охота пропасть в горах на несколько дней. Видела, как каждый день, не покладая рук, трудится ее чадо, потому, видимо от усталости, к концу месяца всё больше хмурится он, вечерами всё дольше у дома сидит, в туманную даль смотрит. Ну а как навестит своих друзей-утесов, так словно душой и отдохнет.

Все знают — не созданы гордые орлы для жизни в клетке, видно было, что и Дьярви не для рыбацкого промысла родился. Наступил день, когда передал он свои сети в руки младшего брата, простился с семьей и отправился к воротам княжеского наместника, проситься на службу ратную. Не всех воевода такой чести удостаивал. Тут пойди, заслужи еще, чтоб хоть в отроки взяли. И снова повезло парню. Видно, справно он и дальше свою службу нес. Года не прошло, как встал Дьярви капитаном на одном из воеводиных кораблей, и по весне отправился вместе с ним в первый свой поход, чужие берега смотреть, новые волны покорять. Оставались ждать его на берегу мать с отцом, да братья меньшие. Альба часто останавливала старушку-соседку, спрашивала, будь то ненароком, нет ли вестей от сына, тревожилась. А какие могут быть вести через море-океан. Теперь часто так будет. Привыкать надо и ждать. Видимо, ждали и горные девы своего любимчика.

Говорили люди, что у подножья Небесных опор, у самого грозного Великана Яломета, море каждый день неспокойно было. Волна за волной прибегали из далеких водных просторов — приносили ведьмам весточки, принимали их дары, слушали их просьбы… Слушал их и ветер и луна, и звезды. Слушали и смотрели со своей высоты, как где-то далеко-далеко повернули, наконец, в сторону родной гавани маленькие человеческие корабли, и вела те корабли серебряная дорожка на темной, спокойной глади морской….

Глядел на такую же дорожку и Варстан. Теперь уж плохо понимал — чей такой сладкий голос напевает ему эту старую легенду. А, может, не легенда это — песня волшебная спускается к нему с далеких скалистых уступов, укутывает теплым одеялом, ласкает, баюкает, усыпляя. Вот уж видит он перед собой не темноту ночную, а ясный белый полдень. Видит, как солнце играет на покрытых первым инеем ветвях и траве, вдыхает морозный соленый воздух и слышит радостные крики встречающих горожан. Его ли, Варстана, глаза или глаза молодого черноволосого капитана ищут в толпе знакомое платье с вышивкой и белые косы с вплетенной красной лентой? Варстановы ли губы улыбаются, едва увидав ее в стороне от всех? Как же замечательно вернуться в края родные после славного долгого похода. В кошеле припасено много подарков с чужой стороны… но нет среди них ничего для Нее. Нельзя.

А потом были яркие колдовские костры, зажженные в честь него на самом ветру, на вершине утеса. Очищался в них капитан, словно сжигал всё плохое, что могло стоять за его спиной, прогонял все тени, наполнялся его жаром и силой. Слушал песни прекрасных горных дев, и под эти песни танцевал с ними в свете рыжего пламени. Смеялись девы, и ему весело было, ночь пьянила запахами цветущих трав, кружилась голова от нежности рук и сладости поцелуев.

— Наш ли ты, Дьярви- капитан? — спрашивала дева с волосами яркими, как закатное зарево на небе.

— Конечно ваш! — отвечал.

— Помнил ли ты о нас в тех землях чужих? — вторила ей черноволосая сестра.

— Ни на минутку не забывал, — отвечал.

— Правильно, капитан, не надо забывать! И мы не будем. Отблагодарим тебя за подарки чудные, — смеялась самая младшая проказница.

Уж очень им приглянулись нитки жемчужных бус, что привез Дьярви с далеких берегов. Нарекли их реады светлыми слезами самой царицы ночной — так ярко сверкал белизной каждый камушек в лунном свете. Просили на будущий год снова таким же подарком порадовать.

Так с тех пор и повелось.