Лунный камень мадам Ленорман

– Мой брат порой чрезмерно догадлив, – фигура Франца выделялась на фоне окна. – И отсрочка, якобы вызванная усталостью мадам Евгении, это шанс для убийцы подумать и… решиться. Мои люди следили за ней, а мадам Евгения была предупреждена, что следует быть крайне осторожной. Но о тебе, Анна, никто не подумал. Я был уверен, что ты непричастна.

– Спасибо.

– И что не представляешь опасности, но… я едва не опоздал.

Но ведь успел же? Анна помнит собственную слабость и головокружение, тело, такое легкое и вместе с тем неподъемное, руки Витольда, петлю, которая раскачивается перед глазами, а затем обвивает шею.

– Что с ними будет? – Анна коснулась горла, пытаясь понять, остался ли след от этой петли.

– Суд, – Франц не обернулся. – И я постараюсь, чтобы этот суд не был снисходителен.

Молчание. Пауза затянулась, а когда стала вовсе невыносима, Франц развернулся.

– Тебе следует отдохнуть, Анна. О нас мы поговорим позже.

Тон его был непреклонен.

О нас… Анна закрыла глаза, позволив себе поверить, что у них и вправду имеется совместное будущее.

День. И снова.

День ко дню. Осень собирает их, грозовые бусины в нитях ноября. И каждый день чуть короче предыдущего. Холод пробирается сквозь заслоны окон, и камины, которые разжигают поутру, не способны одолеть его. Анна мерзнет.

Она знает, что истинная причина вовсе не в осени, но в отстраненности Франца.

Он избегает Анну.

А она позволяет избегать, боясь того разговора, который все разрушит. Пусть будет так, как есть, свыклась же.

Утро. Завтрак на четверых. Кашель Ференца, с каждым днем все более сильный, его несмешные шутки и хлопоты мадам Евгении, которая взялась за Ференцем ухаживать. Она садится рядом с ним, и нет более нелепого зрелища, чем эта пара.

Странная. Он – все еще красив, пусть чахотка и гасит эту красоту. Она… нет, мадам Евгения не уродлива, но она много старше Ференца. Она толста и громкоголоса, напрочь лишена манерности и… чужда. Два существа из разных миров. Но от ее прикосновений Ференцу становится легче.

Франц же…

Он встает из-за стола раньше других и уходит к себе. Просит не беспокоить.

Анна исполняет просьбу. День за днем. У нее не болит горло, и красный след прошел. Она стала спать спокойно, больше не видя во снах ни сестры, ни родителей, словно кто-то всесильный взял и стер то болезненное прошлое, которое преследовало Анну.

Но и будущее оставил неясным.