Лунный свет и дочь охотника за жемчугом

За барной стойкой молодая женщина. Элизу поражает ее красота. Рыжие волосы до плеч, заостренные черты лица, накрашенные тонкие губы. Под глазами залегли фиолетовые тени, а у платья чересчур низкое декольте. На шее красуется большая сверкающая жемчужина. Возможно, это чья-то жена. Но скорее всего, шлюха.

С дежурной улыбкой она приветствует их и на синяки на лице Элизы бросает лишь мимолетный взгляд. Грязной тряпкой она вытирает внутри жестяной кружки.

– Вы двое не из Коссака. – И это не вопрос.

Элиза замечает на ее губе тонкий шрам, искажающий ее рот как будто в усмешке.

– Какой отравы вам предложить? – спрашивает она. – Джин? Саке? Опиум? – Под выцветшим желтым платьем явно выпирают подвязки для чулок. Женщина склоняется над барной стойкой, и Элиза замечает, как Аксель задерживает взгляд на ее декольте.

– Вообще-то мы тут разыскиваем одного человека, – говорит Элиза. Женщина вопросительно приподнимает бровь и возвращается к протирке. – Томас Брайтвелл. Он бывает здесь?

– О, да, я его знаю, – Барменша улыбается про себя, и Элиза краснеет при мысли о том, что ее брат пользуется услугами этой женщины. – Он остановился в одном из номеров. Но я не могу пустить вас туда, потому что велели не беспокоить. – Она начинает составлять потускневшую посуду на полку за баром.

– Он захочет меня видеть, – злится Элиза. – Я член семьи.

– Боюсь, мне приказали никого к нему не пускать, – пожимает она плечами. – Ничем не могу помочь.

Элиза некоторое время молчит, размышляя.

– Я так понимаю, за это вам заплатили? – Женщина прекращает своё занятие и пристально смотрит на неё. – Я заплачу вдвое больше.

* * *

Под ногами скрипят деревянные половицы. Темный прохладный коридор ведёт на небольшую площадку с тремя закрытыми дверьми. Женщина показывает на самую дальнюю комнату и поворачивается к Элизе.

– Я вас не видела. – Она выхватывает деньги и убегает прочь.

Элиза стучит в дверь, но ответа нет. Ещё раз постучав костяшками пальцев, она прикладывает ухо к двери.

– Проваааааливааай, – как клей, тянется голос изнутри.

– Это я.

Тишина.

Гости ждут, затаив дыхание, а потом слышат шарканье, проклятия и звон покатившихся бутылок. Наконец, дверь приоткрывается, но лишь на маленькую щелочку. Сквозь неё уставилась пара глаз, белки светятся в темноте.

– Привет, – шепчет Элиза.

Дверь медленно открывается, на пороге появляется Томас. Но этот человек совершенно не похож на ее брата. Он исхудал и побледнел. На нем мятые штаны и пожелтевшая рубаха с расстегнутыми на запястьях манжетами. Томас всегда был высоким и широкоплечим, и такая худоба сделала его меньше. Но широко расставленные глаза выдают его истинную сущность. Они такие же, как у Элизы, – серые, как галька, и острые, как булавки. У мужчины такие глаза считаются признаком властности, а у женщины – всего лишь холодности.

Воздух в комнате наполнен запахом кислого молока и сладостью опиумного дыма. За плечом Томаса виднеются грязные стены и пол, усеянный пустыми бутылками из-под выпивки. Рядом с замызганным матрасом Элиза замечает полупустую бутылочку зелёного стекла с настойкой опия.

Она смотрит вниз, на голубого жирного таракана, заползающего на босую ногу брата.

– Томас, ради всего святого, что за…

– А это ещё кто? – Изо рта у него воняет гнилью.

– Это Аксель. – Элиза бросает взгляд на своего друга. – Он приехал со мной. Из Баннина. Одна я поехать не могла, ты же знаешь. – Аксель неловко улыбается и кивает.

– Я думала, ты уже на пути домой, – говорит она брату.

– Ты получила письмо? – Томас щурится от яркого света и потирает подбородок.

– Ты про мое письмо, которое ко мне вернулось?

На его лице растерянность, как будто он не до конца понимает, что происходит.

– Аксель, мне нужно помочь брату привести себя в порядок, – произносит она, не сводя с Томаса глаз. – Подождите меня в баре.

Аксель уходит, а Элиза, тяжело вздохнув, заходит в комнату. Она раздевает его, как это сделала бы мать, и Томас не протестует. Ни слова против не говорит и тогда, когда она берет тряпку, чтобы обтереть ему руки и убрать со щёк засохшую корку рвоты. Элиза находит рубашку почище и терпеливо надевает на брата. Она велит ему прополоскать рот водой из фляги и, смочив зубной порошок на щетке, найденной на буфете, насильно впихивает ее Томасу. Он берет и неохотно проводит по дёснам.

– Ты об отце что-нибудь слышал? – коротко и тихо спрашивает она. Томас, чистивший зубы, останавливается и качает головой.

Элиза чувствует, как все, за что она держалась, уходит из-под ног.

Когда он достаточно приходит в себя, они выходят в коридор. Аксель устроился в углу в баре, наблюдать за отливом.

– Пожалуй, лучше нам выйти на пляж, – говорит она, провожая брата к двери. Аксель их заметил, но не пошёл следом.

Ей приходится взвалить на себя вес брата, пока они медленно бредут к океану. Она чувствует в сумке бутылочку с опием, несмотря на ее крошечный размер. Элиза забрала ее, когда Томас отвернулся. Известно много случаев, когда мужчины и даже женщины травились опием.