Лунный ветер (СИ)

   Подумать только, ещё вчера вечером всё было таким простым и ясным. Вечером, который теперь сам казался чем-то нереальным, зыбким… безумно далёким, безумно давним. А ведь самое тяжёлое только начинается.

   И первым из этого тяжёлого будет разговор с Гэбриэлом, который уже скоро приедет для разговора с отцом.

   Если сейчас я не решусь открыть ему правду о Томе, если не решусь спросить его позволения и совета,тем самым рискуя… нет, нет, это – потом. Сначала мисс Туэ. Я просто не могу думать обо вcём этом сразу. Мне и так хочется то ли плакать – над тем, как всё обернулось, то ли смеяться – над собственной самозабвенной глупостью, то ли утопиться – только чтобы не быть сейчас там, где я есть. Тем, кто я есть.

   Тем, кто может не погубить друга ради любимого и любимого ради друга, лишь причинив боль обоим.

   Том действительно вернулся скоро. Не знаю, как он объяснил свою отлучку родителям, но матушка успела заглянуть в библиотеку, где я дожидалась его возвращения, для виду достав с полки книгу. Она явно подозревала неладное, – и успокоилась, когда на вкрадчивый вопрос, не хочу ли я посмотреть платье, последовал короткий ответ, что я обязательно сделаю это позже. Моя мать достаточно хорошо меня знала, чтобы понять: если б помолвка была разорвана, я честно заявила бы, что за ненадобностью она может пустить это самое платье на тряпки.

   Хорошо, что в нашей семье никогда не опускались до подслушивания под дверью.

   А час спустя, вернувшись, Том растерянно доложил, что цирк уехал. Этим утром, едва рассвело.

   Значит, в этой схватке я всё же останусь с Великой Госпожой один на один…

   Поглядим, кто кого.

ГЛАВΑ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ, в которой Ребекка выбирает свою дорогу

   Прибытия Гэбриэла я ждала на мосту через реку. Сидя на широком каменном парапете, глядя, как серые воды подо мною бесконечно продолжают своё мерное течение. Спиной к дoму, так, чтобы сразу заметить появление всадника.

   Даже когда Том отбыл в Энигмейл, я осталась в библиотеке. Забившись туда раненым зверем, свернувшись в кресле наедине со своими мыслями, не желая видеть никого и ничего. На улицу меня вытащила Рэйчел: коротко бросила, что уговорила отца отпустить нас погулять в саду, и почти вывoлокла из-под родной крыши.

   – Что случилось? – спросила oна, когда мы подошли к пруду, где никто не мог нас услышать. – Ты отказала Тому или нет?

   Я долго молчала. Глядя, как по спокойным водам кругами разбегается рябь – там, где в холодной глубине дышала форель, которую отец заботливо разводил для своей любимой рыбалки, – пока в ушах моих некстати, невесть почему звучал Шуберт.

   «Я сел на берег зыбкий и в сладком забытье следил за резвой рыбкой, купавшейся в ручье…»

   Сказать Рэйчел? Но она снова начнёт твердить мне, что это безумие, и будет совершенно права. А я не уверена, что, узнав правду о Томе, Рэйчел не откроет её страже. Она не дружна с ним, как я, его жизнь для неё фактически ничего не значит… зато законы значат очень и очень многое.

   Как и спасение неразумной подруги из той западни, в которую она сама собралась себя загнать.

   – Я не смогла.

   Даже не глядя на Рэйчел, я отчётливо представила её шокированный взгляд.

   – Не смогла? Почему?

   – Потому что он мой друг.

   И можно даже сказать, что не слукавила. Мой короткий ответ был абсолютно правдивым.

   То, что часть правды – далеко не правда, уже частности.

   – И что теперь?

   – Наша свадьба состоится в срок.

   Рэйчел взволнованно взяла меня за руку:

   – Бекки,ты…

   – Не надо, Рэйчел. – Я вырвала ладонь из её пальцев. – Не говори ничего. Я так решила. – И, отвернувшиcь, направилась к реке, не оглядываясь. – Ланч пропущу. Если я кому-то понадоблюсь, я на мосту. Мне нужно встретить Гэбриэла, когда он приедет.

   На этом самом мосту, сидя на шершавых камнях, я и дождалась часа, когда солнце уже уверенно скользило к горизонту – крупной каплей охры по редким проблескам чистой лазури, залитой белыми пятнами облаков. Сейчас оно скрылось за одним из этих пятен,и мне это даже нравилось. Когда окрестности купаются в тёплом золоте солнечных лучей и в воде пляшут весёлые блики, а твоя душа рвётся в клочья… со стороны природы это казалось мне насмешкой.

   За часы, минувшие после завтрака, я успела подумать о многом. К примеру, о том, что сообщить Γэбриэлу о моём решении и обсудить с ним то, что я узнала – почти необходимость. Ибо всё, что есть у нас с Томом – слова лорда Чейнза; а если тот раскопал эту инфоpмацию в архивах Инквизиции, Гэбриэл наверняка сможет подтвердить либо опровергнуть её правдивость.

   Ведь если лорд Чейнз вдруг ошибся – или, хуже того, солгал…