Луны морозные узоры. Часть 1

— Я знаю.

— Доброй ночи, Лайали.

— Доброй ночи.

Кадиим поклонился и вышел из спальни, тихо закрыв за собой дверь. Я легким взмахом руки потушила все свечи, встала из-за столика, сняла халат, положила его на стул и забралась в кровать.

Я жду, и стрелки на часах отмеряют время. Луна, почти полная, яркая на небосводе глубокого черного бархата, раскрашивает морозные узоры на стекле чистым серебром. Я смотрю на четкую, выверенную роспись зимы, отмечаю, как разрослись узоры эти за последние несколько дней, поднявшиеся из непрозрачной уже, шероховатой наледи в нижней части окна, такие разные, непохожие, но все же переплетающиеся между собой, переходящие друг в друга. Луна и лед, соединившиеся вдруг морозной зимней ночью, в одном-единственном танце в вечности. Что наши жизни по сравнению с жизнью мира? Мы и впрямь лишь песчинки, затерянные в песках, в пустыне времени, среди миллионов таких же нам подобных. В любой момент наши жизни могли измениться бесповоротно, могли оборваться, в любой момент мы можем исчезнуть, раствориться бесследно в долине теней за гранью, растаять в чужой памяти, словно нас никогда и не было. И будет нечего вспомнить на той стороне, нечем утешиться в пустоте среди других неприкаянных душ.

Только надеждой, сохраненной глубоко-глубоко искрой, что однажды, если будет на то воля богов, я смогу вернуться и вновь обрести счастье с тем, кто предназначен мне самой Серебряной. И пусть я едва ли пойму, почему поступаю так, а не иначе, почему я тянусь к нему, но я буду верить ему.

Как верю сейчас.

Я закуталась плотнее в одеяло, чувствуя, как по комнате прошелся ветерок, холодный, пронизывающий. Тихий скрип в тишине спальни, заметавшееся пламя в очаге.

Мартен?

Я оглянулась на гобелен с нимфами. Нижний край его трепетал, словно на сильном сквозняке, несмотря на тяжелую вышитую ткань, и я поспешно выбралась из-под одеяла, надела туфли и халат. Сжала пальцы, собирая сияние в ладони, и сразу разжала, формируя из серебряного света маленькую сферу, озарившую пространство вокруг меня. Затем шагнула к гобелену, отодвинула ткань, открывая потайную дверь. Коснулась небольшой шишечки дверной ручки, нажала. Створка поддалась легко, открылась наружу. За ней крохотная площадка и зажатая в тисках каменных стен узкая лестница, убегающая изгибом во тьму. Я осторожно, медленно спустилась по крутым ступенькам, повернула. Лестница заканчивалась тесным коридором, освещенным одним-единственным чадящим факелом. Окон нет, стражи тоже, но рядом с лестницей есть другая дверь, и я подняла руку повыше, пытаясь в сиянии сферы рассмотреть створку получше и предположить, куда она может вести.

— Кто ты?

Я вздрогнула, услышав тихий мужской голос позади, обернулась резко. От тьмы, заполнившей коридор за пределами отбрасываемого факелом светового круга, отделилась фигура в черной накидке с надвинутым низко капюшоном, направилась ко мне. Я отшатнулась к лестнице и неизвестный замер. Высвободил из складок накидки руку в черной перчатке, снял капюшон. Молодой мужчина. Или даже юноша — легкая щетина и тонкая нить усиков над верхней губой казались скорее попыткой выглядеть старше, чем есть, нежели действительно добавляли лет. Темно-каштановые волосы, остриженные короче, чем принято при афаллийском дворе — здесь, как я уже заметила, многие мужчины отпускали волосы до плеч. Холодные голубые глаза, красивое незнакомое лицо. Или, быть может, он представлялся мне, но я не запомнила? Хотя зачем бы ему тогда спрашивать, кто я?

— Лайали, принцесса Шиана, — отвечаю прежде, нежели успеваю что-либо сообразить. — А вы, милорд?..

— Герард. Просто Герард, местное маленькое привидение, — незнакомец склоняет голову то на одно плечо, то на другое, рассматривая меня пристально, изучающе, будто я редкая диковинка.

Впрочем, для Афаллии диковинка я и есть.

Я поворачиваюсь к лестнице, желая лишь одного — поскорее вернуться в спальню и забаррикадироваться там до прихода Мартена, — но Герард стремительным, неуловимым движением преграждает мне путь к спасению. Возникает прямо передо мной, кладет руку на стену, перекрывая проход. Напряженный взгляд почуявшего добычу хищника, трепещущие ноздри.

Еще один оборотень?

— Милорд, дайте пройти, — я повышаю голос, добавляю твердости, резкости, пусть понимает, с кем разговаривает. Я не служанка, которую можно походя зажать в любом мало-мальски удобном уголке, не легкомысленная придворная дама, ищущая развлечений в темных дворцовых коридорах.

— Знаешь, Лайали, принцесса Шиана, прежде эти покои занимала моя… принцесса Элеонора. Безусловно, мне известно, что она уже год как Ее королевское величество Элеонора Атрийская и жить в этих комнатах никак не может, но… — Герард усмехнулся неожиданно. — Дирг побери, малышка Элли — и королева, ровня нашей… своей матушке. Конечно, быть королевой какой-то там Атрии достижение сомнительное, но кто мы такие, чтобы спорить с предназначением? А ты, выходит, невеста Александра, та самая восточная штучка в вуалях?