Лужок черного лебедя

– Именно, Николас. Длинный язык – находка для шпиона. А теперь подумайте о своих собственных секретах (связь между бумажником Росса Уилкокса и его оторванной ногой. Разбитые дедушкины часы «Омега». Мадам Кроммелинк). Ох, как тихо стало в классе. Скажите, дети, все ли ваши секреты делятся на два типа «Да, я должен рассказать» или «Нет, я должен молчать»? Или, может быть, есть еще секреты третьей категории? Может быть, есть среди них и такие, этическую принадлежность которых довольно сложно определить? Личные секреты, которые не повлияют ни на чью жизнь, кроме вашей? Тривиальные секреты? Или, возможно, среди них есть такие секреты, о которых сложно что-либо сказать – вы даже и представить не можете, какие последствия повлечет за собой их разглашение?

Сдавленные «да» после каждого вопроса, все громче и громче.

Мисс Липпеттс взяла свежий кусок мела из коробочки.

– С возрастом у вас будет еще больше таких двусмысленных секретов, 3КМ, привыкайте. А теперь, кто скажет мне, зачем я пишу на доске это слово…

РЕПУТАЦИЯ

– Джейсон?

Весь класс превратился в огромный радиотелескоп, направленный на главного стукача.

– Репутация – это то, что страдает в первую очередь, мисс, когда секрет умирает. Ваша репутация учителя будет уничтожена, если кто-нибудь докажет, что вы – убийца. И Брюс Уэйн тоже больше не сможет строить из себя скромного и стеснительного миллиардера. И то же самое с Нилом Броусом, правильно? (Сегодня у меня хватило духу размолоть в пыль чужой калькулятор; и сейчас меня пытаются заставить стыдиться того, что я настучал на Броуса; а почему это, собственно, я должен стыдиться? Теперь Броуса исключат. И правильно. На фиг Броуса и на фиг все ваши правила.) У него ведь тоже был секрет, верно? Уэйн Нэшенд знал, Ант Литтл знал, – Гарри Дрэйк сидел где-то слева. Он не решался взглянуть на меня и просто смотрел перед собой. – Но как только этот секрет стал известен всем, его репутация…

Ко всеобщему удивлению мисс Липпеттс сама предложила слово:

– … «золотого мальчика»?

– … золотого мальчика. Да. Отличное определение, мисс Липпетс (впервые за Бог знает сколько лет я заслужил смех одноклассников). Этой репутации нанесен урон. И его репутации среди одноклассников, как самого крутого пацана, с которым шутки плохи… ей тоже нанесен урон. Без своей репутации, без этого секрета, Нил Броус… простой… обычный…

Скажи это, мой Нерожденный Брат Блезнец подталкивал меня, будь мужчиной.

– … говнюк. Хулиган и говнюк.

Повисла тишина. Все были в шоке. И это сделал я. Это слова. Просто слова.

Мисс Липпеттс любит свою работу. Но не сегодня.

Я очень волновался из-за того, как мама с отцом отреагируют на новости из школы, поэтому, чтобы отвлечь их внимание, я достал из шкафа рождественскую елку. Кавилити Стрит уже давно завешена гирляндами и прочими украшениями. Сегодня 20 декабря, но родители словно забыли о Рождестве. Мама каждый день в галерее, а отец продолжает ездить на собеседования, после которых ему назначают новые и новые собеседования. Я установил елку и включил ее сказочные гирлянды. Когда я был маленький, отец всегда покупал настоящие елки у отца Гилберта Суинярда. Но два года назад мама купила эту искусственную елку в Дебенгэме. Я жаловался, что эта елка не пахнет, но мама сказала, что она уже устала пылесосить и выковыривать хвою из ковра. И, наверно, это справедливо. Многие рождественские игрушки в нашем доме старше меня. Даже бумага, в которую они завернуты, похожа на древний папирус. Стеклянные шары, покрытые искусственным инеем, – родители купили их, когда отмечали свое первое (и последнее) рождество вместе, без меня и Джулии. Маленький мальчик-хорист, взявший самую высокую ноту – рот его в форме буквы «О». Сделанная из дерева семья счастливых снеговиков (в те времена игрушки еще не делали из пластика). Самый толстый Санта-Клаус во всей Лапландии. Драгоценный ангел, которого моей маме подарила ее мама, а ей – ее мама. Драгоценный ангел сделан из стекла (вообще-то, это девушка-ангел) – ее, если верить легенде, подарил моей пра-прабабушке какой-то одноглазый венгерский принц на балу в Вене, прямо перед началом Первой Мировой.

Раздави ее, сказал мой Нерожденный Брат Близнец. Она захрустит под твоей ногой, как кукурузные хлопья.

Ни за что, ответил я ему.

Зазвонил телефон.

***

– Алло.

Шипение и хрипы на линии.

– Джейс? Это Джулия. Давненько мы не говорили.

– Ты звучишь так, словно стоишь в центре снежной бури.

– Перезвони мне. У меня кончается мелочь.

Я набрал номер. Теперь связь была гораздо лучше.

– Спасибо. Снежной бури у нас пока нет, но тут просто ужас как холодно. Мама дома?

– Нет, она все еще в галерее.

– Ох…

На заднеме плане играла «Joy Division».

– Что случилось?

– Ничего особенного.

– «Ничего особенного» - это всегда что-то особенное. Что случилось, Джулия?

– Да-а… ничего. Когда я вернулась сегодня утром, у меня было сообщение от мамы, вот и все. Она звонила мне вчера вечером?

– Могла позвонить. А что за сообщение было?