Лузиады

"Коль даже звери, хищные и злые,
К невинным детям жалость проявляют
И птицы неразумные лесные
Беспомощным младенцам помогают,
О чем преданья предков вековые
Потомкам в назиданье возвещают,
Увековечив римскую волчицу
И голубей питомицу - царицу,

127

Так ты, который всем своим обличьем
Мне человека все ж напоминаешь
(Хотя, презрев законы и приличья,
Ты женщину безвинную караешь
И, предаваясь злобе безграничной,
Ей гибелью жестокой угрожаешь),
Имей к несчастным детям снисхожденье,
Спаси их от терзаний и мучений.

128

Умел ты сеять смерть в огне сражений,
Немало мавров истребил ужасных,
Сумей дарить и жизнь, пошли спасенье
Созданьям чистым, юным и прекрасным.
На мне одной яви всю тяжесть мщенья,
Меня сошли к брегам чужим и страшным,
В степях я скифских умереть готова
И в Ливии песках влачить оковы.

129

Средь львов свирепых, тигров разъяренных
Найду я состраданье и покой,
В которых здесь, в Коимбре просвещенной,
Отказано мне было злой судьбой.
Взгляни на бедных крошек благосклонно,
Не разлучай детей моих со мной.
Они мне будут лучшим утешеньем
Во всех моих невзгодах и лишеньях".

130

Король, ее растроганный слезами,
Хотел несчастной даровать прощенье,
Но свита с обнаженными мечами
К ней подступила в яром озлобленье
(Предрешено, как видно, небесами
Инеш безвинной было убиенье).
И лиходеи силой похвалялись,
Когда на битву с дамой собирались!

131

Не так ли Пирр, свирепый, возбужденный,
Презрев Гекубы слезы и моленья,
Предстал пред Поликсеной обреченной,
Чтоб тень Ахилла успокоить мщеньем?
А дева, меч увидев вознесенный,
Приблизилась к убийце со смиреньем
И, к матери взор обратив прощальный,
Пошла, как нежный агнец, на закланье.

132

Вершители лихого приговора
Пронзили алебастровую шею.
Краса померкла трепетного взора,
Что юный принц боготворил, лелея.
Не ведая в душе своей укора,
Красу Инеш несчастной не жалея,
Убийцы ей ланиты осквернили
И кровью белизну их обагрили.

133

О солнце! Как в день мерзкого деянья,
Когда за страшной трапезой Атрея
Плоть сыновей вкусил без содроганья
Фиест по воле брата-лиходея,
Ты спряталось, так в горький день страданья
Могла б ты скрыться, в страхе цепенея,
Заслышав, как красавица рыдала
И к Педру крик предсмертный обращала.

134

Вот так в венке ромашка увядает,
Свой горький жребий тщетно проклиная,
И нежный цвет до времени теряет,
В руках девичьих быстро засыхая.
И жизнь цветок пробивший оставляет.
Так и Инеш, от ран изнемогая,
Красы своей божественной лишилась
И с сладостною жизнию простилась.

135