Львиное сердце

– Кларочка Семеновна, – извиняющимся голосом начала она. – Простите, что отвлекаю от работы, но у меня страшно неловкая ситуация. Никак не могу понять, кто мне вчера подарил эти чертовы конфеты и цветы. Вы не опишете мне того человека?

– А как же записка? – Клара Семеновна, кряхтя, потирала спину и смотрела на Ингу с удивлением.

– Да в том-то и дело! – воскликнула она. – Ничего не понятно из этой чертовой записки!

Клара Семеновна задумчиво пожевала губами.

– Ну-у… Знаешь, Инга, я тебе, пожалуй, мало чем помогу… Понимаешь, я с улицы зашла, с солнца, а в вестибюле у нас темновато, сама знаешь… И стоял он спиной к окну… Я, пожалуй, только силуэт и видела. Ну, высокий такой, голос приятный, ближе к баритону… На голове кепка с козырьком… Бородка, усы… Да, и очки еще темные… И он так и сказал: «Передайте Инге Гусевой». Я не могла ошибиться! Другой-то Инги Гусевой у нас нет! А что, ты его совсем не знаешь?

– Да вот, получается, что не знаю, – вздохнула Инга.

– Но это странно, – протянула Клара Семеновна. – Это очень странно!

– То-то и оно! – еще раз вздохнула она и ушла, оставив коллегу в задумчивом недоумении.

Сказав, что не узнает анонимного дарителя, Инга, пожалуй, покривила душой. Человек, описанный Кларой Семеновной, очень напоминал странного психа Владика из «Соснового рая». Голос… черт его знает, какой у него голос, при ней он не сказал ни слова… Высокий… да, вот это правда… Ну и борода с усами… Неужели он? Она стала мишенью для непонятного маньяка? Стоп, а как же подпись, эта чертова «Л»? Ведь психа зовут Владик! Значит, это не он? Ну ничего не понятно! Надо будет позвонить Бобу…

Она поднялась на свой этаж и остановилась на лестничной площадке, опершись на перила и глядя вниз, в лестничный пролет.

После разговора с Кларой Семеновной сомнений не осталось – букеты-конфеты предназначались именно ей. Да, никакой другой Инги Гусевой у них не было. Кто-то играл с нею в непонятную игру…

Случись это в другое время, она не придала бы этому особого значения. Но сейчас все непонятное пугало, вызывало мучительное раздражение. Слишком много странного происходило в последнее время вокруг нее…

Все вдруг вспомнилось, всколыхнулось, сплелось в один клубок, и вновь потемнело в глазах, пахнуло холодом…

Чудовище с черным лицом вновь двинулось на нее, и в прорезях маски теперь горели налитые кровью глаза безумца, кишащая масса насекомых поползла по рукам, по лицу, по стеблям увядших роз, и страх снова липкой паутиной облепил ее…

Через секунду все схлынуло, только сердце еще бешено колотилось в груди, и мурашки ползали по коже. Инга несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, потерла ладонями лицо и пошла на свое рабочее место.

В лаборатории уже гудел дистиллятор, помаргивая сигнальными огоньками, лилась вода из шлангов охлаждения, звякало стекло – хлопотливая Лютик сноровисто расставляла пробирки в штативы и подписывала их синим стеклографом. В комнате сильно пахло эфиром – добросовестная «девушка Бонда», прежде чем подписывать пробирки, тщательно стирала с них старые надписи смоченной в нем ваткой. На плите уже закипала большая колба с водой, рядом стояла наготове банка с кофе и лежала большая ложка. Приготовление утреннего кофе тоже было обязанностью Лютика.

– Привет, Люда! – поздоровалась Инга, проходя к своему столу.

– Ой, здравствуйте, Инга! – обрадовалась Лютик. – Вот, я почти все подготовила. Сейчас попьем кофейку, и можно начинать!

– Угу! – Инга рассеянно кивнула и стала зачем-то перелистывать журнал наблюдений. Ничего нового в нем не было, просто ей надо было успокоиться.

– Инга! – голос Лютика прямо у нее за спиной, совсем близко, прозвучал так неожиданно, что она вздрогнула и испуганно оглянулась. – Инга, вы вчера так и не попробовали те конфеты, да?

Лютик даже на цыпочки привставала, глядя на закрытый ящик стола. На ее хорошенькой мордочке читалась страстная надежда на то, что конфеты еще лежат там в целости и сохранности. Значит, Боб не сказал ей…

Инга почувствовала, как ее охватывает неудержимый гнев. Взять бы конфеты и швырнуть в лицо тому, кто затеял эти игры! Только вот неизвестно, кому принадлежит это самое лицо, да и конфет нет! Нет этих чертовых конфет, нет!

Ответить Инга не успела – зазвонил телефон, и Лютик кинулась к нему.

– Да, Эльвира Иосифовна, – заговорила она, подняв трубку. – Это Людмила… А она еще не приходила… Ага, да, я узнаю… Хорошо…

– Инга, вы не знаете, почему Хруцкой еще нет? – спросила она, положив трубку. – Ее заведующая спрашивает, она отчет не сдала…

– Не знаю, – занятая своими мыслями, рассеянно ответила Инга. – Позвони ей. Может, заболела…