Львиное сердце

– Дед, не замыливай мне глаза! Что там не так с родителями Инги? Она мне неправду сказала?

– Ну почему же… Может быть, это ей так рассказали… Ладно, раз у тебя с ней серьезно, я расскажу. Ты должен знать, но надеюсь, что дальше тебя это не пойдет.

Баженов молча посмотрел в глаза деду, и тот махнул рукой.

– Ладно, ладно, слушай… Костя Гусев и его жена Вероника работали в моей лаборатории. Костя подавал большие надежды, у него была золотая голова. Эх, какие идеи он выдавал! Оригинальные, красивые! Я был уверен, что он станет академиком, а то и Нобелевским лауреатом. Да только не суждено оказалось… Сколько лет прошло, а до сих пор больно вспоминать…

– А что случилось-то? – нетерпеливо спросил Баженов.

– Да поначалу казалось пустяком… Жена от него ушла. В нашей же лаборатории работал один такой… они с Костей приятельствовали даже, Костя помогал ему, идеями делился… Вот и доприятельствовались… Вероничка, Костина жена, хорошая девочка была, что ей в голову взбрело – понять трудно. Ушла, сломала ему жизнь… Костя хотел уволиться. Тяжело было работать рядом с соперником и бывшей женой. Да только я, старый дурак, его отговорил. Времена трудные, с работой не просто плохо, а вообще никак! Не было работы! А у нас все-таки платили, гроши, но платили. А у него дочка на руках – Ингу он Веронике не отдал. Да еще сестра-студентка, что там стипендия – те же гроши… Вот и уговорил я его – остались все на своих местах… Признаться, я хотел, чтобы ушли те двое. Мы все в лаборатории этого ждали. Да только не дождались… Те тоже боялись работу потерять. Так и работали все трое рядом, и на Костю было страшно смотреть…

Было видно, что деду трудно говорить. Он тяжело задышал и попросил:

– Леша, принеси мне таблетки… те, в маленьком пузырьке…

Баженов метнулся в дедову спальню, отыскал на столике у кровати пузырек с таблетками, забежал на кухню за водой и вернулся.

– Дед, все, заканчиваем разговор, в другой раз доскажешь!

Тот проглотил таблетку и откинулся на спинку дивана.

– Ничего, ничего, не пугайся, давление скакнуло, сейчас отпустит… Лучше я сейчас доскажу, немного осталось. Тяжело вспоминать…

Дед помолчал, выравнивая дыхание, и продолжил:

– Как раз в это время заболела твоя бабушка. Оказалось – сердце… Это был первый звоночек от болезни всем нам… Нужна была операция. Здесь, в нашем городе, ее в то время сделать не могли, пришлось ехать в Москву. Лабораторию оставил на свою заместительницу, ты ее знаешь, Анну Степановну…

– Знаю, – пробормотал Баженов.

– В Москве мне, конечно, первое время было не до здешних дел. Пока устроил жену в клинику, пока обследование шло, потом операция, реанимация… Ну а как полегче стало, позвонил Анне: как, мол, дела у вас? А она зарыдала в трубку: «Беда у нас, Дима, Костя Гусев Веронику убил…»

– Отец Инги убил ее мать? – не веря своим ушам, переспросил Баженов.

– Да, именно так. Поверить было трудно, но пришлось… Следствие не сомневалось в его вине. Алиби у него не было, а мотив имелся… Говорили, что Вероника хотела забрать у него дочку, а он ей угрожал…

– Ошибки быть не могло?

– Трудно сказать… Тогда везде хаос царил, неразбериха, и в милиции тоже. Следствие провели быстро, никто особо копаться не хотел. Саша, Костина сестра, адвоката ему наняла, но тот ничего не смог сделать. Костя через месяц повесился в тюрьме, и дело закрыли.

– Жесть… – пробормотал Баженов.

– Вот тебе и жесть, – тяжело вздохнул старик. – Саша продала Костину квартиру, переехала в город… Да и правильно сделала, – в Академгородке, как в деревне, все про всех знают, от сплетен да косых взглядов не уйдешь. А Инга выросла бы, и ей покоя бы не дали…

– А дальше?

– А что дальше? Я вернулся, считай, на пепелище. Кости нет, Вероники нет, этот ее новый муж тоже уволился и уехал куда-то поближе к столице… Слышали потом, что он быстренько кандидатскую защитил. Я из любопытства взял в библиотеке автореферат, почитал… Представляешь, он все материалы Костины сгреб и выдал за свои! Всю диссертацию из них состряпал! Крыса!

– И ты ничего не сделал?

– Ни-че-го… Не смог. Время тогда такое было – все дерьмо всплывало… Но до сих пор себе простить не могу, что не дал тогда Косте уйти. Вот так, Лешик! Благими намерениями сам знаешь что мостят… Слава богу, хоть у Инги все хорошо, выросла красавицей и умницей. Все-таки есть на свете что-то вроде справедливости…

Ночью Баженов слышал, как дед ворочался и вздыхал в своей комнате. Ему и самому не спалось. Он лежал, глядя в темноту, а в голове вертелось: «Бедная моя… Бедный дикий гусь…»

Инга и Баженов пересекли Университетский проспект и пошли уже обычным для них маршрутом в сторону Театральной площади.

Инга уже почти привыкла, что Баженов каждый вечер встречает ее после работы и они пускаются в долгие путешествия по городу. Они шли куда глаза глядят, забредая порой в такие уголки, где никогда раньше не бывали, блуждали в лабиринтах незнакомых улиц и порой с трудом находили дорогу к знакомым местам. Иногда шли молча, глазея по сторонам, и молчание не тяготило их, иногда пускались в долгие разговоры обо всем…