Львиное сердце

– Ну, не преувеличивай, – возразила Инга. – Ангелиша-то всегда на твоей стороне. Тот, кто попробует тебя съесть, живым от нее не уйдет!

– Материнский инстинкт, – потеплевшим голосом пробормотал Боб. – Ладно. Все хорошо, что хорошо кончается… А вот если бы ты не связалась с тем вон красавчиком, – он кивнул на Баженова, который, опершись локтями о стойку, болтал с официантками и явно злоупотреблял личным обаянием, – и не потащилась с ним в этот «Сосновый рай», то вообще просвистела бы мимо всех этих страстей-напастей!

– Боб, прекрати!.. – предостерегающе воскликнула Инга и прямо взглянула в круглые вредные глаза своего друга детства.

– Ладно-ладно! – Боб поднял руки. – Понял, не дурак.

– Ты прекрасно понимаешь, что это Леша попал в историю случайно, только потому, что оказался тогда рядом со мной. Совершенно случайно!

– Случайно, – заворчал Боб. – У него все случайно! Никакой системы, никакой методы, сплошные эмоции. Как его только в науке терпят? Видно, такая у нас наука…

– Боб!..

– Ладно… Я уже смирился с его присутствием в твоей жизни… Привык к нему даже… Вот веришь, даже не хватает мне чего-то, когда его нет, скучаю, что ли?..

Инга с трудом проглотила смешок и закашлялась.

– Не скучай, – сказала она. – Вон он идет, и не один, а с пирожками!

К столику подходил широко улыбающийся Баженов с большим блюдом горячих пирожков. Следом такая же веселая девушка в переднике тащила поднос с чашками кофе.

– Гусь, вот здесь с малиной, – Баженов подвинул пирожки поближе к Инге. – Твои любимые. А тут – с мясом и с капустой…

– Чего это ее любимые? – заворчал Боб. – Я тоже с малиной люблю.

Тем не менее он схватил сразу два пирожка с мясом, сложил их вместе и откусил почти половину. Инга и Баженов терпеливо ждали, пока он насытится. Но Боб остановился, лишь умяв половину пирожков и выпив две чашки кофе – свою и Ингину. После этого он отвалился от стола и сыто похлопал себя по животу.

– Все, полный боекомплект! Можно жить дальше…

– Ты, может, уже что-нибудь расскажешь? – осторожно намекнула Инга.

Боб еще немного насладился их нетерпением и заговорил:

– Там много чего, одним допросом не обойдется. Крупную рыбу ты, Инга, пригвоздила… хе-хе… к позорному столу…

– Боб, прекрати, – взмолилась Инга. – Я еле отошла от этого, не напоминай!

Баженов накрыл ее руку своей и тихонько сжал. Боб покосился и отвел глаза…

– Ладно… Ну, словом, Веронику, Ингину мать, Торопцев действительно убил по ошибке, приняв ее за Алю. Он шел убивать Ингу. Вероника очень тосковала по дочке, хотела забрать ее в свою новую семью, а Торопцев этого категорически не желал. Но прямо отказать Веронике не решился – боялся, что она уйдет от него, вернется к Косте. А это было бы для него невыносимым унижением… Вот так, второй раз в жизни на его пути встал ребенок, который ему мешал, и он не стал колебаться…

В тот день Вероника скрыла от него, что идет навестить дочку, и он был уверен, что она бегает по магазинам. Когда он понял, что убил не Алю, а свою, как он выразился, «дриаду», то был потрясен. К тому же преступление не удалось: девчонка осталась жива, сам он был покусан собакой, чуть не потерял сознание от боли и едва успел убежать. Все это, конечно, выбило его из колеи, но не настолько, чтобы забыть о самом себе. И он стал спасаться… Кинулся в институт, припугнул вахтера, заставил его подтвердить свое алиби. Он знал за вахтером некоторые грешки, пригрозил увольнением, а чтобы тому легче вралось, дал денег, посулил в дальнейшем добавить еще, словом, хорошо обработал старичка… Потом, когда все немного утихло, он его убил…

Инга ахнула. Боб недовольно глянул на нее.

– Да, убил: угостил водкой с препаратом, вызывающим острый инфаркт миокарда. Чему ты удивляешься? Все логично, старик мог начать болтать…

– А он не боялся, что Инга расскажет про него? – спросил Баженов.

– Поначалу очень боялся, не мог ни спать, ни есть… Но потом от своей тещи узнал, что у девочки психическая травма, она потеряла речь, и слегка успокоился. Говорит, что планировал в дальнейшем как-то устранить ребенка, но случай не подвернулся…

А пока он сделал все, чтобы засунуть в тюрьму Костю Гусева. Он усиленно распространял слухи о том, что Костя угрожал Веронике, использовал все свое влияние на Софью Андреевну Нелидову, мать Вероники, буквально заставил ее давить на следствие, используя все связи. А потом, когда Костя уже сидел в тюрьме, он заказал его убийство. Воспользовался старыми связями отца в криминальном мире… Торопцев ненавидел Костю, и больше всего – за свой сломанный нос. Он тогда чуть не умер от болевого шока и не мог это забыть…

– Как он вообще мог, зная о своем низком болевом пороге, вести такую жизнь? – подал голос Баженов. – Ведь не мог же он об этом не знать?