Львиное Сердце

Маршал скакал прочь с тяжелым сердцем. Если у него и была возможность сохранить свое положение, когда герцог унаследует трон, он только что сжег ее дотла. Перед ним, однако, стоял дьявольский выбор. Заколоть Ричарда означало стать почти что цареубийцей, а отпустив его, он навсегда обесчестил бы свое имя. Убийство герцогского коня было единственным, что оставалось.

Осознание этого не сильно утешало Маршала. Совсем недавно у него было приподнятое настроение благодаря согласию короля на его брак с Изабеллой де Клер. Нынешний его поступок означал, что женитьба обречена еще до того, как до нее дойдет дело.

Догнав своих, Уильям поравнялся с Генрихом. И встревожился: лицо государя стало пепельно-серым и покрылось каплями пота. Сгибаясь от боли, король дышал ртом, судорожно, с хрипом хватая воздух. Маршал рассудил, что, если бы не незаконнорожденный сын Жоффруа, который скакал рядом с отцом и поддерживал его одной рукой, Генрих выпал бы из седла.

– Государь!

Налитые кровью глаза Генриха повернулись.

– А, Маршал. Где ты был?

– Прикрывал отход, сир. – Он решил, что упоминание о сшибке с Ричардом совсем не пойдет на пользу королю. – Рад доложить, что больше нас не преследуют.

Генрих словно не слышал.

– Мы едем в Шинон.

– Государь?

Шинон с давних лет был дорог королю, подумал Маршал, но до него двести миль к югу, и на пути лежат земли, которыми Ричард и Филипп уже завладели или скоро завладеют.

– Алансон совсем недалеко, сир, и он ближе к Нормандии, где много верных вам баронов.

– Маршал прав, государь, – сказал Жоффруа. Мужчина, только-только достигший среднего возраста, с волнистыми волосами и приятной внешностью, как у сводных братьев, он давно сделался канцлером Генриха. – Нам предстоит собрать новую армию, и это надо делать в Нормандии, а не в Шиноне.

– Скачи туда, Жофф, и поднимай всех, кто остался верен.

Король сглотнул и рыгнул.

Встревожившись, Маршал подозвал лекаря, и тот убедил короля выпить немного имбирного отвара.

Генрих, похоже, почувствовал себя лучше, и Маршал предпринял новую попытку:

– Вы говорили о Шиноне, государь?

– Да. Ты поедешь со мной. Отбери пять человек, которые будут сопровождать нас.

– Разумеется, государь. – Уильям перехватил взгляд Жоффруа и понял, что в них, как в зеркале, отражается его собственная озабоченность. – Вы уверены, сир, что нам следует туда ехать?

– Я пока еще король, – отрезал Генрих. – Или нет?

– Конечно, государь, – ответил Маршал, чувствуя, как долг свинцовой чушкой давит ему на плечи.

– Тогда выполняй.

– Вам нездоровится, сир. Давайте хотя бы заедем в Френе, где вы сможете отдохнуть.

– Ну ладно, – сказал Генрих, махнув рукой в знак согласия.

По пути Жоффруа пытался отговорить отца, но Генрих стоял на своем. Ту ночь они провели в Френе, и Маршал снова заикнулся о том, что лучше ехать в Алансон. Король разъярился, и ему стало плохо. Более или менее придя в себя, он велел Маршалу и Жоффруа не касаться больше этого вопроса. Он принял твердое решение.

На следующее утро, пока основной отряд готовился ехать на север, Маршал и Генрих направились на юг с пятью рыцарями, одним из которых был Морис де Краон, многолетний доверенный помощник короля. Они выбирали неизъезженные пути и проселочные дороги, надеясь избежать встречи с войсками, верными герцогу или Филиппу. Им это удалось, но путешествие, долгое и опасное, заняло полмесяца. Будь король не так хвор, они управились бы гораздо быстрее, но Генрих слабел с каждым днем. Его постоянно рвало, стоило хоть что-нибудь выпить, боль не утихала, он исхудал так, что стал похож на тень прежнего себя. Слишком слабый, чтобы сидеть на коне, он ехал в крытом возке, как купец или фермер. Не раз Маршалу казалось, что государь умрет раньше, чем они достигнут Шинона, но король не утратил ни капли былого упрямства и каким-то образом пережил все.

Когда вдали показался могучий замок, Генрих улыбнулся – впервые за много дней.

– Шинон, – сказал он. – Я дома.

Маршалу не раз доводилось бывать в Шиноне, но крепость неизменно поражала его. Построенная на длинном известняковом утесе, выступающим над рекой Вьенна, она с трех сторон была окружена естественными преградами, а с четвертой – глубоким рвом. Выстроенный два с лишним века назад, Шинон принадлежал Генриху почти с самого начала его правления, когда он отнял крепость у мятежного брата. Тридцать с лишним лет король вел там грандиозную стройку, и замок превратился в неприступную твердыню с роскошными покоями для монаршей семьи и казармами для многочисленного гарнизона.

– Наконец-то вас можно будет устроить удобно, государь.