Львиное Сердце

– Купец правильно сделал, что уехал, – заметил я, мрачно посмотрев на своих спутников. – Рутье уже здесь.

Мы нахлобучили подшлемники и шлемы, проверили, свободно ли выходят мечи из ножен. Я подумывал, не велеть ли Рису спрятаться в лесу с вьючными лошадьми, но это само по себе было небезопасно. При мне остались бы двое крепких товарищей и охранная грамота герцога, а Рису пришлось бы полагаться на нож и поношенный, дырявый гамбезон. Уж лучше держаться вместе, сказал я себе.

– Готовы?

Я видел, что мое внутреннее напряжение отражается на лицах де Дрюна и Филипа.

– Да, – пробормотали они.

Рис был бледен, как саван, но свирепо улыбнулся. В этом мальце было больше боевого духа, чем в большинстве мужчин втрое крупнее его, честное слово.

В четверти мили от Рокамадура мы наткнулись на первое тело. Молодой человек пытался сбежать, рассудил я, но, ослабев от серьезной раны в спине, упал на обочину и умер.

Затем навстречу нам потекли перепуганные крестьяне. Я крикнул, что мы не причиним им вреда, но они попрыгали в канаву, а оттуда убежали в поля и дальше – в лес. Я не стал спорить с де Дрюном, сухо заметившим, что благодаря их страху нам открыт путь в деревню. Вскоре по обеим сторонам потянулись дома: убогие лачуги в одну комнату, с соломенной кровлей – такие встречаются сплошь и рядом по всей стране. Были тут гостиницы и лавки, торговавшие пивом, едой и реликвиями для паломников. Хромая собака облаяла нас, но приблизиться не посмела. Не видно было ни души – все сбежали. Мы ехали дальше, направляясь к подножью утеса, откуда крутая, извилистая тропа вела наверх, к приюту, часовням и святилищу.

Рутье мы пока не заметили, но кожа покрылась мурашками, как если бы по мне колонной маршировали муравьи. Я увидел, как Рис вытягивает нож из чехла, и покачал головой:

– Не надо. Если они увидят обнаженный клинок, то убьют нас.

– Нас так и так убьют, – проворчал Филип, но к мечу не прикоснулся.

Первая наша встреча с наемниками прошла относительно безобидно. Трое рутье грузили в телегу добро, награбленное в лавке мясника. Перетаскивая половины свиных туш, бараньи ноги и говяжьи оковалки, они почти не удостоили нас вниманием. Тем, кто налакался до бесчувствия в местной таверне, вообще не было дела до того, кто мы такие. Я запретил Рису сворачивать во двор, откуда доносились крики насилуемой девицы.

– Их там с дюжину, а нас четверо, – пробормотал я вполголоса. – Молись, чтобы для нее все кончилось быстро.

Надеюсь, Рис не распознал мою ложь.

Далее на пути к святилищу я насчитал еще восемь трупов. Не сказать, что бойня и разгул насилия, но воистину жестокая расправа. И эти воины сражались во имя человека, которому предстояло стать правителем Англии, Уэльса, Ирландии и этой земли. Моя неприязнь к Молодому Королю стала еще сильнее, а гнев на сброд, шедший за ним, грозил вырваться наружу помимо моей воли.

– Стой! – Это было сказано по-французски с сильным фламандским акцентом. – Назовите себя.

Я воззрился на брабантца, преградившего нам путь: бритоголовый, с забрызганным кровью лицом, в хауберке, с длинной пикой в руках. Глупо было задирать его, но я все-таки не выдержал.

– Сам назови себя!

– Речистый, значит? – Пика с обагренным кровью острием поднялась, нацелившись мне в горло. – Ты не из нашего отряда… Я никого из вас не знаю.

Я метнулся вперед, отведя пику щитом, которым двинул ему по груди. Наемник повалился, как мешок с зерном.

– Встанешь, и я распотрошу тебя от задницы до подбородка! – пообещал я.

Он остался лежать, чертыхаясь.

На шум из тени выступили несколько его товарищей. Я рявкнул, извещая, что я – гонец от герцога Ричарда с посланием для Молодого Короля. Это заставило их убрать руки с оружия. Один из них хмуро мотнул головой в сторону горы и сказал, что их господин наверху.

Как ни подмывало меня взяться за меч и избавить мир от человеческих отбросов, заполонивших Рокамадур, я овладел собой. Мы прибыли сюда по делу, и я в ответе за жизни своих спутников, особенно за Риса.

Жуткое зрелище предстало нам у стен храма Святого Амадура. Рутье сновали между церковью и религиозными сооружениями по обе стороны от нее, таща мешки с монетами, украшенные камнями кресты и серебряные сосуды. Монахи заливались слезами или громко взывали к святому о помощи. В ответ на просьбы не грабить дом Божий наемники смеялись и сыпали проклятиями. Один монах, храбрее остальных, попытался вырвать у мародеров Библию в дорогом окладе и получил удар по лицу.

Словно почуяв наш приход, Молодой Король появился на пороге усыпальницы. Он покачивался из стороны в сторону, в правой руке у него был меч.

Оставив Риса и де Дрюна сторожить коней, мы с Филипом пошли через двор к принцу. Одной рукой я крепко сжимал охранную грамоту, другую положил на эфес.

Молодой Король заметил нас, только когда мы подошли вплотную.

– Говорят, он принадлежал Роланду, который погиб в бою с сарацинами, – сказал он, взмахнув мечом, явно приняв нас за своих людей. – Довольно величественный, не так ли?