Львиное Сердце

– Да, сир, – сказал я, ощущая все большее презрение к нему. Украсть из усыпальницы ценнейшее из ее сокровищ было преступлением самого низкого пошиба.

То ли из-за моего тона, то ли из-за моего выговора – сказать не берусь, – взгляд принца переместился с меча на меня. Слухи, как я теперь видел, оказались правдивыми. Глаза Молодого Короля глубоко запали на сером как пепел лице. На щеках выступили пятна нездорового румянца, лоб покрывала испарина.

– Я тебя знаю, – сказал он, нахмурившись. – Ты – оруженосец Ричарда.

– Да, сир.

Его губы скривились.

– И какое послание ты принес?

– Вот это, сир.

Я протянул ему письмо.

Передав меч слуге, он развернул пергаментный свиток.

Я знал, что внутри: обычное требование герцога к брату – сложить оружие и распустить войска. Ему самому предлагалось немедленно явиться к отцу и просить прощения за свои поступки.

Молодой Король успел прочитать, наверное, несколько строк, как вдруг согнулся, схватившись за живот, и застонал. Он пошатнулся и упал бы, если бы не подбежавшие слуги.

– Уборная, – пролепетал принц. – Отведите меня в уборную.

Поддерживаемый с обеих сторон слугами, он наполовину пошел, наполовину потащился, а мы остались глядеть ему вслед.

Я наклонился и поднял письмо, упавшее на мостовую.

– Он его прочитал, как думаешь?

– Сомневаюсь, – сказал Филип. – Он очень болен, это точно.

– Хорошо, – процедил я спокойно.

Филип вскинул брови.

– Ты переменился, Фердия.

Он прав, подумал я. Война и смерть меняют людей.

Прошло некоторое время. Молодой Король снова появился, лежа на носилках. Его отнесли в одно из монашеских жилищ и препоручили заботам брата-врачевателя. Мы укрылись в близлежащем пустом доме и стали наблюдать через окно. Несколько часов спустя Молодого Короля погрузили в крытую телегу, отправившуюся вниз по склону горы. За горсть монет слуга сообщил, что хозяина повезли обратно в Мартель, на соборование. Я созвал Филипа и де Дрюна на совет, и мы решили наутро двинуться в том же направлении, дав брабантскому сброду уйти.

Молодой Король умер прежде, чем мы приехали в город.

Дорога к северу от Мартеля была забита рутье – это означало, что войско Хэла уже рассыпается. Нам грозила ощутимая опасность со стороны наемников, и мы решили как можно скорее вернуться к Ричарду. Не имея на своей стороне наследника престола, Джефри не станет продолжать борьбу, а мятежные бароны, лишившиеся центра притяжения в лице венценосных братьев, тоже сложат оружие.

Да простит меня Господь. Скача назад, я испытывал не горе, а благодарность за то, что Молодого Короля больше нет. А еще гордость из-за того, что герцог Ричард победил.

Теперь он был старшим сыном короля.

Глава 20

Высоко на башне Руанского собора заговорили колокола, гулко и торжественно. Они звонили по Молодому Королю, лежавшему в свинцовом гробу, внутри склепа, где его бренным останкам предстояло обрести покой до конца времен. Уильям Маршал сухими глазами смотрел на короля, который оплакивал своего беспутного старшего сына, и на Джефри – тот не плакал, но выглядел достаточно опечаленным. У него есть на то причина, подумал Маршал: потеря важнейшего из союзников. Джон даже не пытался напустить на себя скорбь. Он со скучающим видом разглядывал ногти и водил по каменным плитам носком башмака из тонкой кожи. Незаконнорожденный сын короля, Жоффруа, тоже присутствовал – преданный, неприметный человек, старавшийся держаться поближе к Генриху.

Маршал был сама собранность. Разумеется, он скорбел, но лезвие его печали притупилось в связи с недавними событиями. Призванный к Молодому Королю после того, как д’Икбеф и де Кулонс впали в немилость, он воссоединился со своими друзьями, де Бетюном и де Мариско. Вместе они против своей воли оказались замешаны в смуте, охватившей Аквитанию в мае. Когда Молодой Король слег с дизентерией, Маршал разыскивал для него докторов и врачевателей. Все до единого последние часы жизни принца, с их обилием пота и страха, отпечатались в памяти Уильяма. После смерти Молодого Короля, наступившей за месяц до описываемого дня, легче не стало. Маршалу пришлось с боем, иногда в буквальном смысле, прокладывать себе путь, чтобы доставить тело на север, в Руан, для погребения.

Глядя на открытый свинцовый гроб и на восковое лицо человека, которому он служил столько лет, Маршал тяжело вздохнул. Испытание почти закончилось. Наряду с печалью он чувствовал нарастающее облегчение, точно с его плеч уже снимали гнетущий груз. Но вряд ли смог бы сполна насладиться этим ощущением – земля качалась у него под ногами. Без могущественного хозяина будущность Уильяма выглядела не блестяще. Ричард ранее предлагал поступить к нему на службу, и было еще не поздно, но почти увенчавшийся успехом мятеж Молодого Короля говорил о том, что положение герцога довольно шатко. Переход к нему не давал ничего определенного. Маршалу уже исполнилось тридцать шесть, а за плечами не было почти ничего, кроме половины жизни, проведенной на службе. Ему требовались безопасность и ясные виды на будущее.